Эдгар Райс Берроуз - Тарзан из племени обезьян

Доктор никогда бы не поверил, что Джейн так быстро оправилась от побоев благодаря снадобьям Лао и что бороться с мыслями о пережитом ужасе ей помогала тревога за другого человека… А впридачу — ощущение полной безопасности рядом с Тарзаном на вершине неприступной скалы.

Стараниями мисс Портер и ее жениха пещера превратилась в весьма удобную комнату, и при каждом новом посещении этого орлиного гнезда врач все больше недоумевал.

Раненый упорно оставался в живых! Больше того — он уже пробовал сам приподнимать голову, когда Тарзан поил его каким-то дикарским настоем. Жар спал, вместе с лихорадкой прошли бред и мучительные боли, раны затягивались на удивление хорошо. Но скептически настроенный по отношению к знахарству врач отказывался верить, что столь быстрому процессу заживления способствовали туземные мази, которыми ежедневно пользовал своего друга лорд Грейсток.

Самоотверженный доктор еще несколько раз одолевал подъем по висячей лестнице и наконец торжественно заявил, что ручается за выздоровление мистера Арно.

Тарзан и Джейн, которые уже давно могли за это поручиться, сердечно поблагодарили эскулапа, а Джек радушно пригласил доктора почаще заглядывать на огонек.

Наконец Арно почувствовал себя настолько бодрым, что человек-обезьяна рискнул снести его вниз… И когда матросы доставили носилки с раненым на берег, врач во всеуслышанье объявил, что это самое удачное исцеление за всю его многолетнюю практику.

Только одно беспокоило доктора, как и всех остальных: погода стремительно ухудшалась, и капитан «Газели» говорил, что если они в ближайшее время не отчалят, им придется остаться здесь до весны.

Однако раненому сейчас, конечно, было еще не под силу вынести плаванье во время начинающихся зимних штормов…

Решение предложила Джейн: пусть «Газель» возвращается, забрав Николая Рокова и всех людей с «Леди Алисы», а Тарзан, она и Джек Арно останутся на берегу.

Человек-обезьяна и сам знал, что это наилучший выход из положения, и все же предложил невесте вернуться в город вместе с Элоизой и Теннингтоном. Девушке нелегко будет провести всю зиму на африканском побережье, где отсутствуют многие удобства, так необходимые цивилизованным женщинам!

В глубине души Тарзан надеялся, что его невеста откажется… Но он никак не ожидал, что Джейн в ответ разразится рыданиями.

Как только ее жених мог подумать, что она бросит его ради каких-то жалких удобств?! К тому же она ни за что не вынесет путешествие на одном судне с Николаем Роковым, если рядом не будет Тарзана!

Человек-обезьяна поцеловал невесту и отправился к капитану Нортону.

— Позаботьтесь, чтобы Николай Роков был передан властям из рук в руки, — мрачно проговорил он. — Да хорошенько присматривайте за ним по дороге, такая змея легко находит даже самую маленькую дырку в мешке! Лорд Теннингтон тоже позаботится об арестанте… А я перед отплытием зайду с ним попрощаться.

Никто никогда не узнал, как именно прощался лорд Грейсток с Николаем Роковым, но матрос, спустя два часа принесший арестованному еду, нашел русского забившимся в угол каюты в полубессознательном состоянии.

Приготовления к отплытию были завершены очень быстро; сложнее всего оказалось убедить Элоизу, что ей вовсе незачем оставаться вместе с подругой: Джейн будет с Тарзаном в такой же безопасности на диком африканском побережье, в какой была бы в самом цивилизованном из городов. Потом пришлось долго уговаривать Лакоми отправиться в город вместе с мисс Стронг и ее женихом…

Но наконец все уезжающие примирились с разлукой: ведь им снова суждено было встретиться с остающимися на берегу через каких-то три месяца.

И вот в один из редких погожих дней «Газель» подняла паруса и направилась вдоль берега на север, а Джейн Портер и Тарзан стояли у кромки воды и махали вслед судну.

Джек Арно грозился тоже выйти провожать шхуну, но, к счастью, проспал — иначе у него вполне хватило бы упрямства попытаться выполнить свою угрозу.

Глядя на белое платье Элоизы, мелькающее на корме, Джейн обеими руками держалась за могучую руку Тарзана. Хотя шхуна и увозила от нее подругу, девушке казалось, что вместе с этим судном уплывают прочь все ее несчастья и страхи.

Ведь вместе с «Газелью» от нее удалялся Николай Роков!

— Теперь все будет хорошо, — сказал Тарзан, ласково обнимая плечи Джейн.

— Все уже хорошо! — тихо отозвалась она.

— Ты не жалеешь, дорогая, что не уехала вместе с Элоизой? Через два-три месяца ты была бы дома…

Джейн Портер подняла глаза на своего жениха — Джона Клейтона, лорда Грейстока.

— Мой дом — там, где ты, Тарзан! — ответила она.

– Все это дело покрыто какой-то тайной, – сказал д'Арно. – Я знаю из самых достоверных источников, что ни полиция, ни агенты генерального штаба не имеют ни малейшего представления о том, как ему удалось это сделать. Они знают только одно – то же самое, что и мы: Николай Роков бежал…

Джон Клейтон, лорд Грейсток, тот, который был прежде известен под именем Тарзана от обезьяньего племени, сидел молча в гостях у своего друга, лейтенанта Поля д'Арно, в Париже, и созерцал носок своего безукоризненно вычищенного ботинка.

Лорд был погружен в размышления: Николай Роков, его злейший враг, был приговорен к пожизненному заключению на основании свидетельских показаний Тарзана-обезьяны. И вот, оказывается, он бежал из французской военной тюрьмы.

Тарзан вспоминал о бесчисленных покушениях Рокова на его жизнь. Ну, теперь Роков покажет себя! Теперь он ни перед чем не остановится, лишь бы отомстить Тарзану за свое заточение!

Тарзан недавно привез жену и маленького сына в Лондон, так как в Африке, где они до этого жили, начинался дождливый период, чрезвычайно вредный для здоровья.

После этого он поспешил в Париж навестить своего старого друга д'Арно, и здесь известие о побеге Рокова отравило радость встречи. И он уже подумывал о немедленном возвращении в Лондон.

– Я не за себя боюсь, Поль! – сказал он после долгого молчания, – из всех столкновений с Роковым я всегда выходил победителем. Теперь мне приходится думать о других. Я знаю этого человека; я уверен, что он захочет нанести удар не мне лично, а моей жене или маленькому Джеку. Он прекрасно знает, что для меня этот удар будет больнее всего. Нет, Поль, я должен немедленно вернуться в Лондон. Я останусь со своими близкими, пока Роков не будет вновь арестован и обезврежен навсегда.

В то время, когда происходил в Париже этот разговор, два субъекта подозрительного вида беседовали друг с другом в невзрачном домишке на глухой окраине Лондона. Их мрачные, жестокие лица обличали в них иностранцев. Один из них был смуглый, бородатый мужчина; у другого было бледное, изможденное лицо, какое бывает после долгого заключения в тюрьме; лишь несколько дней назад он сбрил свою черную бороду. Говорил последний: