Эдгар Райс Берроуз - Тарзан из племени обезьян

Он дивился, каким чудом удалось ей спастись? Это казалось почти невероятным.

Когда Клейтон направился к хижине, Джейн Портер поспешила к нему навстречу.

— Джейн! — крикнул он. — Я до сих пор не знаю, какими словами благодарить создателя за то, что вижу вас живой!.. Скажите наконец, как вы спаслись? Может, бестолковая служанка все перепутала и вы вовсе не были в лапах гориллы?

Никогда прежде он не обращался к ней таким нежным тоном, и еще недавно Джейн Портер залилась бы румянцем от удовольствия, услышав такие слова. Но теперь проникновенный тон Клейтона только ее встревожил.

— Мистер Клейтон! — сказала она, протягивая руку молодому человеку. — Прежде всего позвольте вас поблагодарить за рыцарскую преданность моему дорогому отцу. Он рассказал о вашей смелости и самоотверженности. Как мне отплатить вам за такую доброту?

— Отплатить? — удивленно переспросил Уильям. — Боже мой, Джейн, какая еще плата мне нужна, кроме счастья видеть вас живой и невредимой!

Клейтона больно укололи ее нейтрально-дружеские слова, но он тут же укорил себя, что хочет слишком многого. Бедняжка столько вынесла… Сейчас не время навязывать ей свою любовь!

— Я уже вознагражден, — повторил он, — тем, что вижу в безопасности вас и профессора Портера, и тем, что все мы снова вместе. Это было самое тяжелое испытание в моей жизни, мисс Портер, когда я подумал, что…

— Папа очень горевал? — живо перебила Джейн, прежде чем он успел сказать что-нибудь о своих чувствах.

— Он был просто убит вашим исчезновением! И не только он, но и…

— Да, и моя бедная Эсмеральда, и дорогой мистер Филандер — они так радовались моему возвращению, что чуть не задушили меня в объятьях! — снова поспешно перебила Джейн.

Ей не хотелось говорить с Клейтоном на опасные темы, и в то же время она горела желанием задать ему один вопрос, который казался почти святотатственным перед лицом ужасных испытаний, перенесенных близкими из-за нее. Да, в то время, когда она сидела, смеясь, рядом с богоподобным лесным существом, ела дивные плоды и замирала под горящими любовью взглядом синих глаз, ее несчастный отец умирал от тревоги за пропавшую дочку! А тот бедный офицер, который исчез во время поисков и, может быть, сейчас лежит мертвым в лесу?

Но любовь — могучий и эгоистичный властелин, а природа человека — странная вещь. И Джейн все же задала заветный вопрос, хотя так и не оправдалась перед собственной совестью. Она ненавидела и презирала себя в тот момент, когда бросила самым небрежным тоном:

— А тот лесной человек, наш спаситель? Вы не встречали его, когда бродили по джунглям?

— О ком вы говорите?

— О том, кто вызволил однажды и вас, и меня, и папу… А вчера спас меня от лап гориллы.

— Что?! — удивленно воскликнул Клейтон. — Так это он вас спас?! Похоже, чудеса продолжаются! Расскажите же о том, как белый дикарь сумел вызволить вас и когда вы с ним расстались?

— Но, — еще небрежней проговорила Джейн, — я думала, вы последним видели нашего лесного друга. Он принес меня к хижине и вернулся в джунгли еще вчера… Так вы его не встречали?

Клейтон не мог не заметить ее взволнованного тона и умоляющего выражения глаз — Джейн не умела притворяться. Юноша удивился тому, что она так озабочена тем, где сейчас находится странное лесное существо, и досадливо закусил губу. Впервые в нем шевельнулась ревность к обезьяне-человеку, которому он был обязан жизнью.

— Мы его не видели, — ответил Клейтон спокойно. — Он не счел нужным показаться на глаза нашему отряду и объяснить, что мы напрасно теряем время… Возможно, он ушел к своему племени — к тем дикарям, которые на нас напали.

Уильям не знал, почему он говорит то, во что сам не верит; но любовь — воистину странный властелин!

Девушка взглянула на него широко раскрытыми глазами.

— Нет! — пылко воскликнула она.

Слишком уж пылко — подумалось Клейтону.

— Нет, не говорите глупостей! На вас напали негры, а он — белый и… И…

— И?

— И он джентльмен!

Клейтон смутился, но его соблазнил маленький зеленоглазый бесенок.

— Джентльмен? Этот скачущий по деревьям голый дикарь? Он — дитя джунглей, мисс Портер. Мы почти ничего о нем не знаем, но ясно — он не понимает ни одного европейского языка, а его украшения и оружие — украшение и оружие дикарей западного побережья.

Клейтон говорил все более возбужденно.

— На сотни миль вокруг нас нет других человеческих существ, мисс Портер, одни дикари! Он, наверное, полукровка с некоторой примесью белой крови. Или он принадлежит к племени, напавшему на нас, или к какому-нибудь другому, но в любом случае он — дикарь… Может быть, даже каннибал!

Джейн Портер побледнела.

— Я не верю вам, — прошептала она отчаянно. — Это неправда. Вот увидите, он вернется и докажет вам, как вы ошибаетесь! Вы же ничего о нем не знаете, как сами только что признались, а я… Я-то его знаю! Говорю вам, что он джентльмен! Он добрый и смелый! И это он спас меня, а не вы!

Клейтон был великодушный и рыцарственный молодой человек, но то, как любимая женщина защищала лесное создание, пробудило в нем безрассудную ревность. Он забыл все, чем был обязаны этому дикому полубогу, и бросил с язвительной усмешкой:

— Возможно, вы правы, мисс Портер, вы знаете этого молодца лучше, чем я. Вы же провели с ним вместе ночь, не так ли?

— Что?!

— Но вам вряд ли стоит так беспокоиться о полуобезьяне, поедающей падаль. Он весьма вольготно чувствует себя в джунглях! И знаете, что мне вдруг подумалось: а может, это какой-нибудь полупомешанный моряк с потерпевшего крушение судна? Я слыхал о таких несчастных, утративших от одиночества человеческий облик… А то, как он лазает по деревьям, говорит о навыке карабканья на мачты и реи, правда, мисс Портер?

Девушка долго не отвечала, хотя чувствовала, как больно сжимается ее сердце. Гнев и злоба, направленные против того, кого мы любим, ожесточают наши сердца, но боязнь выдать истинные чувства заставляет пристыженно молчать.

Джейн знала правдивость Клейтона и не подозревала его во лжи. В первый раз она взглянула на объект своей любви чужими глазами и глубоко задумалась.

Не ответив на тираду молодого человека, она медленно пошла к хижине, повесив голову и глядя себе под ноги. Она пыталась представить своего лесного бога, скажем, в салоне океанского парохода. Она вспомнила, как он ест руками, разрывая пищу, словно хищный зверь, как вытирает затем испачканные пальцы о бедра — и содрогнулась.

Потом девушка вообразила, что представляет его своим светским друзьям — неуклюжего, неграмотного, грубого…

Джейн вошла в комнату, села на край постели из трав, прижав руку к груди, и вдруг почувствовала под блузкой твердые очертания медальона. Она вынула медальон и с минуту смотрела на него затуманенными от слез глазами. Потом прижала драгоценность к губам, упала на постель, зарылась лицом в папоротники и зарыдала.