Дэн Абнетт - Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус

Адальбрект кивнул, поднял жезл подобно штандарту, увенчанному аквилой, другой рукой вытянул пистолет и последовал за Хаффитом и Сарелл на кладбище.

От них все еще пахло. Адальбрект не ожидал этого. Не воняло, но пахло. Он улавливал слабый металлический привкус в воздухе, исходящий от выжженных холмов, и более приторный аромат масел. Запах пустыни был однообразен и едва заметен, но под ним будто запеклось нечто иное, нечто более густое. Адальбрект осознал, что чует кровь. Не свежую, запачкавшую его скипетр, но застарелую, пролитую имперскими гвардейцами и бесчисленными невинными ашекийцами кровь и иные жизненные флюиды, что все еще покрывали шипы и крючья Машин Скорби Наследника.

Эта мысль пробрала его до самого нутра, и мгновением спустя, когда лазерный луч врезался в остов над его головой и сбил с металла патину, которая пылью осела у него на лице, он поймал себя на мысли: «На мне кровь». Он пригнулся, бездумно прислонился спиной к корпусу машины и завопил от боли.

В тот же миг еще два выстрела пронзили металлический остов на расстоянии руки от него, и от мест попаданий пошел дымок. Он ответил отрывистыми выстрелами из пистолета, целясь во мрак и толком не зная, откуда вообще стреляют, пока Хаффит не рявкнул у него над ухом «Стрелять точнее!» и выпалил одну, две, три короткие, выверенные очереди во что-то, чего Адальбрект не мог разглядеть. Он попытался пригнуться еще ниже, но яркая и как будто радостная боль с новой силой пронзила плечо, исторгнув из проповедника еще один вопль. Что-то держало его. Скрипя зубами и рыча от муки, он попытался сдвинуться вбок, потом привстать, но всякий раз крюк проворачивался в плече, и он оставался на том же месте, извиваясь, как наживка удильщика. Тяжело дыша, он пробормотал про себя строку из четвертого псалма Тобиша — «Зеркалом, обращенным к Его лучезарному Трону, я выжигаю ночь» — и заставил себя не шевелиться. Откуда-то издали, слева от Адальбректа послышалась череда металлических лязгов и два изрыгающих ругательства голоса, один с хриплым континентальным акцентом Ашека, другой — с грохочущими гласными Прагарского подулья. Через несколько мгновений их заглушил рык мотора цепного меча, который пожужжал и замолк на достаточно долгое время, чтобы Адальбрект услышал голос Сарелл откуда-то поблизости и визги и взрывы болтерных снарядов.

Зловонный, маслянистый, насыщенный адреналином пот пропитал одежду, и ветер начал пробирать Адальбректа холодом. Он задрожал и охнул, когда от непроизвольного движения снова пошевелилось то, что застряло в спине. Проповедник несколько раз пытался встать таким образом, чтобы не давить на эту штуку, и определить, куда надо двигаться, чтобы снять себя с нее. И всякий раз это заканчивалось тем, что он стоял на полусогнутых, шепча отгоняющие панику молитвы, которые все больше походили на невнятный лепет. Мысли о том, что может случиться, если он запаникует, были даже страшнее, чем мысль о том, что случится, если ноги, уже сводимые судорогами, не смогут больше удерживать его в таком положении. Приготовившись к боли, он попытался переместить свой вес и по очереди вытянуть ноги, при этом поводя пистолетом по сторонам и целясь в тени вокруг. И все же он не смог удержать стон, просочившийся меж зубов, когда крюк в его спине дернулся назад и вперед. За собственным стоном, грохотом выстрелов в глубине кладбища и напряжением всех чувств из-за боли он не слышал приближающихся шагов, пока они не оказались совсем рядом.

— Это он.

— Я знаю, вижу, поторопись.

— Что с ним делать?

— Что хочешь, только быстро.

Отрывистые гласные, слоги, с щелчками отлетающие от зубов. Ашекская речь, хотя для определения региона ему бы понадобился слух Сарелл. Адальбрект глотнул воздуха, на миг прикрыл глаза и пошарил в памяти в поисках риторических приемов, в которых он практиковался по дороге. Он поднял свой жезл статуса, движение затронуло пронзенные мышцы рядом с лопаткой, и с него снова градом хлынул пот.

— Узрите аквилу, — сказал он. Он так часто повторял эту фразу в проповедях, что слова теперь должны были оказывать магическое воздействие на любого, кто их слышал. — Видите, как взирает она на вас? Крылья ее распростерты широко, и для всех нас есть место в их тени.

Один из силуэтов повернулся спиной. Порка, вот чем бы это закончилось, если бы кто-то повернулся спиной к поднятой аквиле на площади перед миссией. Адальбрект видел, как этот человек отрывисто, панически мотает головой. Потом другой рабочий приблизил к его лицу свое, закрытое маской.

— Знаю тебя, ты — проповедник. Так что говори быстро. Чего твоя аквила хочет от Королей? Ты должен это понимать, — голос человека становился все быстрее и тише. — Что аквила хочет от Королей? Что такое «Могильный камень»? Что?

Адальбрект был парализован. Настойчивость в голосе ашекийца была столь же осязаема, как дергающая боль в спине, но он был дезориентирован и не мог связать ни слова. Короли? Короли? Может, так звали владык ульев, которых сверг Архивраг? Агенты Миссионарии Галаксиа исправно проходили ускоренные брифинги, но ни на одном занятии их не готовили к подобным ситуациям. Что вообще происходит?

Тут мужчина переложил свой небольшой нож-кастет в левую руку, протянул правую к окровавленной золотой аквиле и схватил ее. Рука Адальбректа бессильно повисла.

— А, — пробормотал ашекиец, похоже, сам себе. — Дохлая. Бесполезная штука.

Он повернулся к своему товарищу и так и не получил шанса понять, что сказал не то, что следовало.

Адальбрект вскинул правую руку и ткнул ею за плечо, как будто пытался почесать спину дулом пистолета. С искаженным лицом он нажал на спуск раз, другой и третий, слыша треск выстрелов и чувствуя, как дергающая боль становится обжигающей.

Секунда, и крюк, что удерживал его, отвалился от простреленного крепления, и Адальбрект качнулся вперед, неуклюже обхватив человека, который допрашивал его. Оба закричали, Адальбрект от боли, а ашекиец от злости и удивления, когда лазерный пистолет выпалил прямо в бок его товарищу. От первого выстрела, оставившего на теле дымящуюся отметину, тот зашатался, задергался и начал хрипеть. Второй и третий попали в грудь и утихомирили его.

Перед глазами Адальбректа вспыхнули звезды, когда рабочий врезал лбом ему в лицо, и ноги начали подгибаться. Он попытался воспользоваться движением противника в свою пользу, схватился за его шейный платок и крутанулся, отчаянно пытаясь не упасть снова на покрытый шипами корпус. Но платок порвался, враг сильно пнул Адальбректа в живот, и тот отлетел в сторону. Проповедник упал плашмя на камни, и плечо возопило от боли.

— Мы слушаем своих Королей, а не тебя, — донеслось он сквозь застлавшую разум пелену. — В эту ночь они снова обретут голоса. Слышишь, орлолюб?