Дэн Абнетт - Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус

— Они пошли на это, потому что ваше поведение вынудило их на такие действия. Знаете, Джагди, это никуда не годится. Я вынужден буду наложить на всех вас дисциплинарное взыскание. И особенно — на вас, командир! Трон! Если бы не крайняя нужда в квалифицированных пилотах, я бы отстранил вас от полетов!

Лицо Марсинона стало багровым, вены на лбу вздулись…

— Вообще-то, я не думаю, что у вас есть такие полномочия, — неожиданно раздался чей-то голос.

Джагди оглянулась. Оказалось, жрец-айятани вошел в комнату в сопровождении Бланшера и Марквола.

— Каутас? — с усмешкой воскликнул Блэгуер. — Идите отсюда, святой отец. У нас тут нечего выпить.

Айятани Каутас посмотрел на командира «Рапто-ров» и ухмыльнулся:

— Не беспокойтесь, начальник. Сегодня я уже принял достаточно. У меня тут был разговор с мистером Бланшером… Отличный малый, доложу я вам. Помощник командира звена «Умбра», как мне его представил мистер Марквол. Марквол — это он. На него вполне можно положиться. Это он познакомил меня с мистером Бланшером.

Марсинон нервно зашуршал своими бумагами и планшетами:

— Вы пьяны, святой отец. Вам лучше уйти.

— Пьян? Да. Верно… И кто бы мог подумать? — не унимался Каутас. — Только все дело в том, что вы не можете налагать дисциплинарные взыскания на звено «Умбра». Честно говоря, вы вообще не можете командовать ими. И знаете почему?

— Что ж, просветите меня, пожалуйста, — устало отозвался Марсинон.

— Потому что вы принадлежите Космическому Флоту. Имперскому Космическому Флоту. Все вы без исключения. И потому никто из вас не может командовать эскадрильей Фантина.

— Это возмутительно… — начал было, вставая, Блэгуер.

— Молчать, ты, набриолиненный! — рявкнул на него Каутас.

Тут Джагди чуть не прыснула.

— Сиди спокойно, черт тебя побери совсем! Вы все принадлежите Имперскому Космическому Флоту…

— Все правильно, святой отец, — сказал Марсинон, который уже, очевидно, чувствовал себя сконфуженным.

— Вот и я говорю: принадлежите Космическому Флоту. Значит, командовать Имперской Гвардией не уполномочены…

— Не уполномочены, — сквозь зубы произнес Марсинон, поняв наконец, куда гнет айятани.

— Тогда заткнитесь! — прикрикнул на него Каутас. — Летчики Фантина принадлежат Имперской Гвардии. Они — исключение! Редкое исключение. Весь их мир… как бы это сказать… Весь их мир — это небо! Поэтому, когда они начали формировать себе гвардейские части, большинство их стало авиационными. Они — не Космический Флот! И никогда им не будут. А значит, это не ваша юрисдикция!

— Спасибо, что напомнили нам, святой отец, — сказал Марсинон. — Командир Джагди, ничего не хотите добавить?

— Я думаю, все уже сказано, сэр, — ответила та. — Эскадрилья «Фантин XX» действительно относится к Имперской Гвардии. Мы прибыли сюда, на эту планету, полные желания вместе с отважными летчиками Космического Флота сражаться за дело всего Человечества. В духе сотрудничества, как это свойственно товарищам по оружию, я принимаю вашу критику и приношу свои извинения. Однако впредь прошу воздержаться от чтения мне нотаций, иначе это неизбежно повлечет за собой осложнения в наших отношениях вплоть до обращений с жалобами в Комиссариат и ведомство лорд-милитанта.

У нас и так слишком много неотложных дел, чтобы мы еще сами начали осложнять жизнь друг другу.

Она отдала честь и, повернувшись, вышла.

Предгорья Маканайтского хребта, 13.33

Благодаря ли счастливому стечению обстоятельств, или так было угодно Богу-Императору, но за вчерашний день им удалось беспрепятственно пройти через холодные, извилистые перевалы Маканайтского хребта. За весь этот удивительный день, казалось, не произошло ничего, что напомнило бы о войне. Не было слышно ни тревожных сигналов ауспекса, ни рокота моторов высоко в небе. Наполнив фляги и канистры холодной солоноватой водой из горных ручьев, они, окрыленные внезапно открывшимися перспективами скорого возвращения, с новыми силами двинулись вверх по узкому скалистому ущелью. Они отправились еще затемно, с того самого места, где прошлым вечером Ле Гуин приказал им остановиться, чтобы дать возможность хоть немного передохнуть, воспользовавшись недолгими часами ночной прохлады. Колонна с самого начала пошла быстро, хотя водителям порой приходилось и нелегко, когда они во тьме, снашивая шины и стачивая гусеницы, то осторожно проводили свои машины по дну глубоких пропастей и расщелин, то стремительно загоняли их вверх по каменистым насыпям…

Примерно в час пополуночи достигнув верхней точки горной седловины в местечке, обозначенном на кар те как перевал Рагнара, колонна начала спуск к широким предгорьям северного склона.

Вилтри ехал с экипажем «Линии смерти». Ему предложили занять место стрелка, который погиб в дороге несколько дней назад. От него не ждали, что он будет выполнять какие-либо обязанности: он ехал как пассажир.

Ле Гуин сам сел за руль, чтобы на время сменить уставшего Эмдина, который сразу же залез на сиденье командира в башне и мгновенно уснул там безмятежным сном младенца. Вилтри же, усевшись на расположенное внизу металлическое сиденье стрелка спонсон-ного орудия, очень скоро понял, что ему вряд ли удастся уснуть на этом месте. Шум, издаваемый «Яростью Пардуса», был временами просто ужасен, а тряска при движении не шла ни в какое сравнение с тряской в самолете даже во время самой жуткой турбулентности. Вот уж трясло так трясло! Именно трясло, а не раскачивало, как бывает, когда самолет проходит атмосферные зоны с различной плотностью воздуха. Здоровые булыжники вылетали из-под мощных траков и тяжело ударяли по бронированному корпусу танка и его гусеничным щиткам. Несмотря на прохладу, которая обычно устанавливалась в горах в ночные часы, внутри было довольно жарко, не говоря уже о спертом, влажном воздухе, наполненном запахами дыма, машинного масла и потных, давно не мытых тел. И вдобавок ничего не было видно. Ночь в этот раз выдалась безлунная, и кромешная тьма, казалось, поглотила все вокруг. Машины конвоя шли с затемненными фарами, а кабина танка, в котором ехал Вилтри, освещалась лишь одной тусклой лампой красного света, не считая холодного мерцания утолщенных стекол дисплеев управления.

Когда Ле Гуин прокричал экипажу, что они наконец достигли высшей точки в этой части горной цепи Маканайтского хребта, Вилтри оставалось лишь принять на веру эти слова.

Между тем понемногу начало светать, хотя рассвет и обещал быть сегодня туманным и облачным. Отдохнув, Эмдин вновь занял место водителя, а Ле Гуин и Вилтри перешли в башню, где, встав у открытых люков, высунулись наружу. Их лица сразу же овеяло холодом и сыростью, а облака выхлопных газов, оставляемые вереницей тяжело катящихся по ущелью бронемашин, не давали свободно дышать, но и это стало приятной переменой после затхлого воздуха в кабине танка.