Дэн Абнетт - Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус

Девочка перестала есть и рассматривала тарелку.

— У меня и так есть всё, что хранит и оберегает от бед, — уверенно сказала она. — Я поняла это, когда потеряла медальку. Как будто проснулась и вспомнила, кто я такая.

— О чем ты, милая? — нахмурилась Тона.

— Ну, как утром, понимаешь? Когда ты просыпаешься и вспоминаешь, кто ты и где ты? Всё было точно так же.

— Что ты имеешь в виду? — осведомился Гол.

— Я — призрак, правильно? — спросила Йонси, глядя на него. — Мы все — призраки, так?

Колеа кивнул.

— Мам, можно мне добавки? — попросила девочка. Её непоседливый разум не мог слишком долго задерживаться на одной теме. — Пожалуйста, мам? Я люблю тушеное мясо.

— Разве ты не наелась? — улыбнулась Тона.

— Не до конца, — возразила Йонси. — Я расту!

Ухмыльнувшись Голу, Криид пошла вытаскивать горшок из духовки.

Измазанная в подливке девочка постучала пальцами по ложке и снова посмотрела на Колеа.

— Дядя Гол?

— Да, Йонси?

— Ты мой папа?

Майор посмотрел на Далина, который, хоть и не без труда, никак не отреагировал на вопрос. Стоявшая у плиты Тона обернулась и бросила на них яростный взгляд.

— Почему ты так решила, Йонси? — спросил Колеа, у которого что-то сжалось в груди.

— Потому что люди так говорят, — ответила девочка.

— Какие люди? — вмешалась Тона, подходя к столу и накладывая целый половник рагу на тарелку Йонси.

— Призраки, — сказала девчушка. — Призраки, которых я слышу рядом с собой, они всё время так говорят. Это правда? Ты мой папа?

Гол Колеа вздохнул.

— Нет, Йонси. Нет.

Внезапно девочка сорвалась с места и выбежала из комнаты с криком «Забыла, забыла!»

— Йонси! Ты же хотела добавки! — позвала её Криид.

— Я всё доем! Подождите немножко! — крикнула девчушка в ответ.

Вернувшись к столу со смятым листком бумаги в руке, Йонси протянула его Голу.

— Сама нарисовала, — объяснила она. — Эта картинка для тебя.

Взяв бумажку, Колеа изучил рисунок, а девочка тем временем решительно набросилась на рагу.

На картинке, нарисованной цветными мелками, оказались изображены какие-то шипастые штуковины, несколько человеческих фигур и два серпа в — как решил Гол — небе над ними. Кроме того, он увидел на рисунке треугольник c некой чёрной загогулиной внутри, яростно, даже проникновенно вдавленной в бумагу — заметно было, что мелок несколько раз ломался на этом месте. В каракулях сквозило нечто злобное, нечистое, словно ребенок пытался наказать бумагу.

— Это деревья? — спросил Колеа, показывая пальцем.

— Угум, — ответила Йонси с набитым ртом.

— А кто это? — теперь майор указывал на фигуры.

— Да это же ты, дядя Гол, не дурачься. Видишь, это ты, вот дядя Рервал, дядя Баск, а тут дядя Лаффри.

— Что тут за штуки? — Колеа ткнул в серпы на небе.

Девочка, увлеченная едой, только пожала плечами.

— А это? — Гол показал на каракули.

Йонси оттолкнула опустевшую тарелку.

— А это я не собиралась рисовать, пробовала зачеркать. Не хотела, чтобы оно осталось на картинке.

— Но что это, Йон? — спросила Тона.

— Мне надо было нарисовать побольше деревьев, но я нечаянно взяла чёрный мелок вместо зеленого и получилась плохая тень. Она мне не понравилась, поэтому я её зачеркала.

Сказав это, Йонси пожала плечами.

— Я испортила картинку, дядя Гол?

— Нет, — ответил Колеа, — рисунок великолепный.

Перегнувшись через стол, Далин указал на каракули.

— Как тень может быть «плохой»?

— Это же просто картинка, — ответила девочка так, словно объясняла нечто очевидное.

— Да, но «плохая» в каком смысле? — настаивал её брат.

Неопределенно взмахнув руками, Йонси подобрала свою куклу.

— Немножко похожая на чудовище, — объяснила она.

Затем девчушка, не слезая со стула, потянулась к рисунку в руках Гола и начала объяснять сюжет.

— Смотри. Видишь? Ты убиваешь тени. Вот, смотри, эти зигзаги — пиу-чю-чю-чю-чю! Ты стреляешь по ним из своего ружья: пиу-чю-чю! Я желтым мелком рисовала.

— Теперь они умерли? — спросил майор.

— Дядя Гол, не дурачься! Они и не были живыми, это же просто картинка! Я думала, тебе понравится. Нарисовала специально для тебя.

— Я… Мне очень, очень нравится, — ответил Колеа.

Тона уложила Йонси в кровать, а потом ещё немного посидела вместе с Голом и Далином, попивая амасек.

— Она очень творческая девочка, — заметил майор.

— Всегда такой была, всё время что-то рисовала, — сказал Далин.

— Мне пора, — поднимаясь, объявил Колеа.

— Амасек ещё остался, — сообщила Тона.

— Мне нужно идти.

— А ещё тебе нужно снова зайти к нам, и поскорее, — сказала Криид.

— Еда была отличной, — поблагодарил Гол.

— Эй, — Тона протягивала ему рисунок, — не забудь это. Йонси рассердится, если увидит, что ты не взял картинку. Она для тебя рисовала.

Гол Колеа взял бумажку, сложил её и положил во внутренний карман мундира.

Рисунок оставался там до дня его смерти.

— Доброй ночи, — сказал он.

— Доброй ночи, — ответила Тона.

— Доброй ночи, Гол, — улыбнулся Далин.

Колеа закрыл за собой дверь. Он спустился примерно на десять ступеней по межпалубному трапу, прежде чем заплакать.

И его слёзы необязательно были горькими.

— Где мы сейчас? — спросил Маббон-этогаур [7] Этогаур — звание в армиях Хаоса, противостоящих Крестовому походу Миров Саббат; аналог генерала Имперской Гвардии. .

Подождав, пока тяжелая бронированная дверь полностью закроется за ним, сержант Варл прищурил глаза, поджал губы и внимательно осмотрел крохотную камеру.

— Точно не уверен, — ответил он, — но думаю, что мы в корабельном карцере.

— Ох, сержант Варл, — отозвался Маббон, — а я-то уже почти позабыл о вашем тончайшем остроумии.

Ухмыльнувшись, сержант закинул лазвинтовку за спину, протянул к этогауру обе руки ладонями вверх и дал ему знак подняться.

— Вставай, фегут [8] «Фегут» (хаот., презр.) — (высокопоставленный) офицер, добровольно перешедший на сторону противника. , — приказал танитец. — Ты знаешь порядок.

Вздохнув, Маббон отложил книгу на пустую койку и медленно поднялся с металлического стула. Затем он поднял руки, лязгнув кандалами на запястьях. Цепи вокруг лодыжек этогаура были прикреплены к палубе стальным штырем.

Варл шагнул вперед, собираясь начать обыск, но в последний момент помедлил.

— Без фокусов, договорились? — сказал он заключенному.

— Я хоть раз что-то выкидывал?

Танитец приступил к осмотру. Карманы, швы, подкладка, отвороты. Он действовал тщательно и весьма умело — обыск шел далеко не в первый раз.