Дэн Абнетт - Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус

Да будет так. Если архонт пожелал, чтобы Ксавек горел, он будет гореть. Урдеш — это мир-кузница, и на нем сотня подобных городов. Наутаку-арногаура на его посту отягощали более возвышенные заботы.

— Халь-ур-Ракаш, — принялись распевать трое жрецов, увидев его. — Халь-ур-Ракаш!

«Халь-ур-Ракаш» скверно поддавалось переводу на готик, как и на награкали, но смысл прозвища был довольно ясен даже в речах обезумевших от крови фанатиков — особенно в сочетании с благоговением в их глазах. «Странствующий-в-несчастье», так жрецы называли Наутаку, произнося имя пастырскими голосами, трескучими и охрипшими от пыли.

Все трое, облаченные в лоскутные наряды из бледной человеческой кожи и фартуки мясников, распоряжались придуманным ими гаданием. Десятки слуг и трэллов Кровавого Договора — люди-рабы, изуродованные так, что арногаур не уделил им и взгляда — скидывали раздетые трупы гвардейцев с моста, протянувшегося над долиной тёмного металла и клубящегося дыма. Переправа обладала внушительными размерами: чёрное полотно листового железа уходило на три километра вдаль, пересекая центральное городское ущелье-теплообменник. Груды мертвых тел, сброшенных с края моста, падали в столбы жирного пара, всё ниже, и ниже, и ниже, к охлаждающим турбинам и клапанам сброса пламени подземных заводов.

Кровавые маги Договора наблюдали за вспышками в ревущих огнях, читая будущее по языкам пламени.

Наутаку поразила эта картина и видимые в ней отсылки к стародавним, не менее священным камланиям, в которых племена Сангвинарных Миров скармливали тела своих сраженных воинов демонам, предположительно обитающим в тёмных уголках этих примитивных планет. Арногаур несколько раз лицезрел подобные обряды, но всегда в качестве чужака: его дом находился очень, очень далеко от Сангвинарного скопления. По правде говоря, неблизко от него было и до Миров Саббат.

— Халь-ур-Ракаш, — приветствовали молящиеся на коленях жрецы подошедшего к ним Наутаку. — Халь-ур-Ракаш, останься, умоляем мы. Рядом с тобой само пламя пылает ярче!

Он повернул скрытое под шлемом лицо к этим тонким, как веточки, святым людям, молящимся духам крови и огня. В облаке сажи, поглотившем весь город, два гребня над личиной арногаура казались рогами демона.

— Я исполняю божественное повеление, — ответил Наутака голосом низким и грубым, напоминающим скрежет танковых траков по расколотому камню.

Услышав это, один из жрецов захлебнулся отвратительным смехом, прижимая грязные ладони к покрытому шрамами лицу.

— Тщеславие, ложь и самовосхваление! Бога войны не заботит, кто истекает кровью!

— Может, и так, — допустил арногаур, — но это очень сильно заботит архонта.

С этими словами Наутака покинул мост, оставив диаконство раздетых мертвецов дальше играть с огнем.

«Стрыгора» громыхала по разрушенной дороге, давя траками расколотый скалобетон. В её движениях проглядывало нечто звериное; нечто безжалостное и живое мелькало в том, как боевая машина сносила защищаемые баррикады со своего пути. Редкие выстрелы из лазганов отбивали бесполезный, обжигающий ритм по броне, но ни сама «Стрыгора», ни те, кто направлял её ярость, не обращали на это внимания.

Когда-то она была боевым танком «Леман Русс Каратель» по имени «Дочь Саббат», а ещё раньше носила серийный номер из сорока восьми цифр, обозначавший родную кузню и дату производства. Со временем от её прежнего вооружения пришлось отказаться, роторную пушку сняли с турели и заменили грубыми, грохочущими автопушками — это случилось из-за того, что экипаж уже не мог добывать достаточно зарядов для старого орудия. Аналогичная судьба постигла и три лазпушки с оскверненными, окончательно разрядившимися энергогенераторами, замену которым так и не смогли найти механисты Кровавого Договора. В итоге «Стрыгора» потеряла в дальнобойности, но не в смертоносности: её оснастили тяжелыми огнемётами, подсоединенными к огромным вонючим бакам, в медном нутре которых плескался прометий.

Одно неудачное пробитие могло утопить весь экипаж в жидком пламени, поэтому танкисты укрепили и без того толстую броню дополнительными листами, снятыми за последние несколько лет с полудюжины других боевых машин Кровавого Договора.

Сейчас они сидели в душном и жарком, будто женское лоно, нутре благословленного богом корпуса «Стрыгоры». Бриллиантовые капельки пота стекали по татуированным лицам членов экипажа, и, словно слёзы, капали с крючконосых, ощерившихся железных масок.

В тесном закутке танковой башни трудились в унисон Керет и Маугр. Первый заряжал тяжелые снаряды руками, отмеченными знаком Договора, второй утопал лицом в орудийном прицеле; стрелок провел в этой позе так много времени, что навсегда ссутулился. Облизывая внутреннюю сторону личины, Маугр вглядывался в испещренный помехами синий экран системы слежения. Решив, что настал подходящий момент, он сжал обе рукояти паршиво закрепленного перископа.

— Товсь! — крикнул стрелок вниз, в отделение экипажа. Сидевший рядом Керет изо всех сил уперся в стенки ладонями в перчатках — заряжающему приходилось вручную фиксировать башню, так как одно из попаданий превратило стабилизаторы в кучу дерьма. Вот так они и воевали уже больше месяца, после битвы за кузню Терия. Долбаные механисты.

Обе хреново сбалансированные автопушки громыхнули разом, заставив «Стрыгору» вздрогнуть всем корпусом, отскочить назад и приподняться передними траками на полметра над дорогой.

— Перезарядка! — скомандовал Маугр. — Яшан, за следующим перекрестком сразу сбрасывай до половинной скорости. Они изображают отступление, заманивают нас в ловушку.

Керет мгновенно принялся за дело, хватая новые снаряды, поднимая их и заряжая в орудия. Сидевший ниже их обоих Яшан навалился на рычаги управления, смаргивая пот, текущий в глаза с редеющих сальных волос. При маневрировании в пыли приходилось одинаково полагаться на глазомер и удачу; машины Кровавого Договора, наступавшие по узким улочкам этого округа, врезались друг в друга так часто, что у танкистов звенело между ушей.

Где-то вверху сотряс небеса вой горна, бесчувственный, словно заводской гудок. Члены экипажа «Стрыгоры» ощутили, как задрожал корпус, и их липкая кожа похолодела.

Титан.

Стянув личину, Маугр закрепил дыхательную маску надо ртом, полным гнилых зубов. Через три секунды после вопля горна он уже высовывался из люка, пытаясь разглядеть что-нибудь в пыли.

Стрелка окружали приземистые ступенчатые пирамиды кузен Ксавека, пустые корпуса подбитых танков и…

…вот оно.

Богомашина вышла из пылевого облака несуразной походкой, держа спину прямо и не обращая внимания на живые души у своих железных ног. От её шагов содрогалась земля, но громче всего звучал протестующий стон нагружаемой стали, крик огромных металлических сочленений, разносящийся по округе. Немногие лучи света, пронзавшие пыль, окончательно померкли, когда титан затмил малокровную луну.