Нора Кейта Джемисин - Наследие. Трилогия (ЛП)

А теперь было около полудня.

— Во имя всех Преисподних, что ты творишь? — окликнул резкий голос.

Это говорил кто-то из жрецов. Послышались еще крики, угрозы… и я вернулась к реальности. Никто здесь не мог видеть сияния Солнышка, кроме меня и, возможно, Римарна, но тот еще не поднялся с земли и только стонал. Все остальные видели обыкновенного мужчину, притом никому не известного чужестранца, одетого в простую, дешевую одежду (я смогла купить ему только такую)… короче, оборванца, напавшего на превита ордена Итемпаса. Прямо на глазах у целого отряда Блюстителей.

Я потянулась схватить Солнышко за ярко пылающее плечо, но тотчас невольно отдернула руку. Не потому, что он был горячим на ощупь… то есть он был, причем куда горячее, чем когда-либо прежде, — его тело под моей ладонью словно вибрировало. Я как будто к молнии прикоснулась!

Додумывать эту мысль мне было некогда.

— Прекрати! — зашипела я на него. — Какого хрена ты делаешь? Надо извиниться, причем прямо сейчас, пока они не…

Солнышко обернулся и посмотрел на меня, и слова умерли у меня на языке. Я полностью видела его лицо, как в замечательные моменты перед тем, как он «разгорался» слишком ярко и я вынужденно отворачивалась. Слово «прекрасный» и близко не лежало к описанию этого лица, преображенного в нечто гораздо большее, нежели собрание черт, давно изученных моими памятливыми руками. Его скулы не имели собственного свечения. И не то чтобы его губы вдруг изогнулись, как живые существа, наделенные собственной волей, и наградили меня мимолетной, очень личной улыбкой, заставившей на мгновение почувствовать себя единственной женщиной во всем мире.

Никогда прежде он не улыбался мне…

Вот только она была злой, эта улыбка. Холодная улыбка убийцы… Я так и отшатнулась. В самый первый раз с момента нашей с Солнышком встречи я испугалась его.

А он огляделся кругом, разворачиваясь к Блюстителям, наверняка уже порывавшимся взять нас в кольцо. Он смотрел и на них, и на толпу зевак все с той же отстраненной, холодной, самоуверенной наглостью. Кажется, он принял про себя какое-то решение.

Я так и стояла с приоткрытым ртом, когда его сграбастали сразу трое Блюстителей. Я смогла их увидеть — темные силуэты на фоне бешеного сияния Солнышка. Они швырнули его наземь, попинали сапогами и заломили ему руки за спину, чтобы связать. Один из них с силой придавил коленом его шею, и я закричала — отчаянно, во все горло. Блюститель, злобная темная тень, обернулся и заорал что-то вроде того, чтобы я заткнулась, маронейская сучка, а не то он и меня сейчас…

— Довольно!

Это был такой жуткий рев, еще и раздавшийся совсем рядом, что я подпрыгнула и выронила посох. А поскольку мгновенно наступила тишина, посох ударился о мостовую Гульбища до того звонко, что я вздрогнула.

Кричал, как выяснилось, Римарн. Я больше не могла его видеть. Не знаю уж, каким образом он раньше скрывал от меня свою истинную природу, только это опять действовало. Но, даже будь божественная вязь на его коже по-прежнему различима, вряд ли я заметила бы ее в слепящем сиянии Солнышка.

Римарн говорил хрипло, он еще не восстановил дыхание. Тем не менее он поднялся и стоял возле своих послушников, обращаясь непосредственно к Солнышку:

— У тебя что, не все дома? Никогда подобных глупостей не видал!

Солнышко не сопротивлялся, пока его валили жрецы. Придавившего ему коленом шею Римарн прогнал жестом Блюстителя, и только тут я расслабила невольно напрягшиеся плечи, а он легонько толкнул Солнышко в затылок носком сапога.

— Отвечай! — рявкнул он. — Ты сумасшедший?

Я поняла: нужно что-то делать, и срочно.

— Он… м-мой кузен, — кое-как выговорила я. — Только что приехал из захолустья, господин превит. Он не знает города и понятия не имеет, кто вы такой…

Это была страшнейшая ложь в моей жизни, к тому же совершенно бездарная. Всякий человек, вне зависимости от расы, рода-племени и общественного положения, с первого взгляда узнавал служителей Итемпаса. Они носили снежно-белые одеяния и были правителями мира.

— Пожалуйста, превит, взыщите с меня за…

— И не подумаю, — отрезал Римарн.

Блюстители поднялись сами и поставили на ноги Солнышко. Он самым спокойным образом стоял между ними — и сверкал так, что я отчетливо различала половину Гульбища в магическом свете, источаемом его телом. А на лице у него по-прежнему была все та же улыбка, жуткая и смертоносная.

Потом его поволокли прочь, и во рту у меня стало кисло от ужаса. Кое-как, ощупью, я обежала свой лоток. Что-то еще свалилось оттуда и разбилось о мостовую. Я неуклюже побежала за Римарном без посоха:

— Превит! Погодите!..

— Я еще вернусь за тобой, — пообещал он.

И ушел, окруженный Блюстителями Порядка. Я бросилась было следом, запнулась о невидимое препятствие, вскрикнула и полетела наземь, но не упала. Меня подхватили грубые руки, пахнувшие табаком, выпивкой — и страхом.

— Оставь, Орри, — выдохнул мне на ухо Вурой. — Они так взвинчены, что без зазрения совести из слепой девчонки вытряхнут душу…

Я вцепилась в его руку:

— Они же его убьют! Вурой, они же его там насмерть забьют…

— Ты все равно ничего сделать не можешь, — тихо проговорил он, и я бессильно обмякла, потому что он был прав.

*

Вурой, Ру и Ойн помогли мне добраться домой. Они же принесли мой лоток и товар, без долгих разговоров понимая, что запирать их у Йель нет смысла: все равно в обозримое время я на Гульбище не вернусь.

Ру и Вурой остались у меня, Ойн же вновь отправился на улицу. Я пыталась успокоиться и, как говорится, не дергаться, потому что иначе они могли что-нибудь заподозрить. Они ведь уже обошли дом, заглянули в кладовку, где обитал Солнышко, и нашли в уголке невеликую стопку его одежды — все самым аккуратным образом свернуто и сложено. Они и так небось решили, что я скрывала от них любовника. Знай они правду, они перепугались бы еще больше.

— Я могу понять, почему ты нам ничего о нем не говорила, — заметила Ру.

Она сидела напротив за кухонным столом и держала меня за руку. Там, где сейчас покоились наши руки, не далее как вчера вечером все было залито его кровью.

— После того, как вы с Сумасбродом… Ну ладно. Но все-таки зря ты не рассказала нам, милая. Мы же твои друзья. Мы бы все поняли.

Я упрямо помалкивала, пытаясь не показать, до какой степени их присутствие тяготило меня. Надо напустить на себя рассеянный и подавленный вид — пусть решат, что мне сейчас необходимей всего уединение и сон. Уйдут, и я смогу помолиться о явлении Сумасброда. Существовала вероятность, что Блюстители не станут убивать Солнышко сразу. Он ведь бросил им наглый вызов, проявил непочтительность. Они уж постараются растянуть ему «удовольствие»…