Нора Кейта Джемисин - Наследие. Трилогия (ЛП)

Отпустив меня, он набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул. И проговорил — тихо и страшно:

— Ты не любишь Сумасброда.

Я напряглась всем телом.

— Ты уже возжелала меня, — продолжал он.

В его голосе было столько презрения, что, казалось, каждое слово истекало ядом. Я никогда прежде не замечала за ним такого проявления чувств, а тут дождалась — и встретила одну только ненависть. А он продолжал:

— Тебя притягивает его могущество. Тебе льстит, что ты возлюбленная божества. Быть может, ты даже предана ему в той скудной мере, на которую способна. Впрочем, в этом я сомневаюсь — тебе, кажется, любой подойдет, главное, чтобы он был богом… О, я изведал опасности, которыми чревато доверие к твоему племени. Я предупреждал своих детей, я удерживал их от общения с вами, пока мог. Однако Сумасброд упрям. Я заранее скорблю о той боли, которую он испытает, осознав наконец, насколько ты недостойна его любви!

Я стояла напротив него, потрясенная до глубины души. Было мгновение — долгое и жуткое, — когда я готова была признать его правоту. Ведь Солнышко — пусть низложенный и поруганный — оставался богом, которого я чтила всю свою жизнь. Он просто не мог ошибаться. И в самом деле, разве я не заколебалась, выслушав предложение Сумасброда?.. А теперь получалось — мой бог взвесил мое сердце и нашел его легковесным, и от этого было больно.

Но потом слово взял разум, и это слово было: да пошел ты знаешь куда!!!

Я еще чувствовала у себя за спиной «ногу» водяного бака. Используя ее для опоры, я уперлась обеими ладонями в грудь Солнышка и что было силы отпихнула его. Он шатнулся назад, удивленно вскрикнув. Я рванулась следом — страх и смятение переплавлялись в лютое бешенство.

— Вот тебе доказательство!..

Мои ладони безошибочно нашли его грудь, и я снова пихнула его, вложив весь свой вес в это движение и с удовлетворением услышав, как он крякнул.

— Решил, значит, будто я не люблю Сброда?! Да, ты обалденно целуешься, и что? Уже вообразил, будто готов потеснить Сумасброда в моем сердце?! Боги всевышние, как же он был прав! Ты в самом деле понятия не имеешь, что такое любовь!

Я отвернулась, яростно бормоча что-то еще, и стала ощупью пробираться назад к двери.

— Постой, — сказал Солнышко.

Я продолжала идти, не водя перед собой посохом, а скорее размахивая. Ладонь Солнышка перехватила мою руку. Я выругалась и попыталась стряхнуть ее.

— Постой, — с нажимом повторил он, не выпуская меня. Он смотрел в сторону, едва замечая мою ярость. — Тут кто-то есть…

— Какого… — начала было я, но кое-что услышала — и замерла.

Кто-то шаркал по камешкам, приближаясь к нам со стороны лестничного люка.

— Орри Шот?

Мужской голос, спокойный и темный, как воздух в морозную ночь. Определенно знакомый… но чей?

— Д-да, — отозвалась я, гадая: если это кто-то из заказчиков Сумасброда, то что он забыл здесь, на крыше? И откуда ему знать мое имя? Подслушал, как сплетничали домочадцы Сумасброда?.. — Вы меня искали?

— О да. Правда, я надеялся застать вас одну.

Солнышко вдруг сделал шаг, заслоняя меня, и я обнаружила, что разговаривать с незнакомцем придется сквозь его довольно-таки широкую спину. Я уже открыла рот, чтобы на него рявкнуть, ибо была слишком обозлена даже для простой вежливости, куда там для почтительности… И заметила, что Солнышко начал сиять.

Неярко пока, на пределе видимости. Но вполне отчетливо.

— Орри, — выговорил он, по обыкновению, спокойно. — Ступай в дом.

Накативший страх оставил мне способность рассуждать лишь о самых простых вещах, и я выдавила:

— Он… он как раз между мной и дверью…

— Я его уберу.

— Вот уж не советовал бы, — невозмутимо ответил мужчина. — Ты ведь не богорожденный.

Солнышко вздохнул. При иных обстоятельствах меня позабавило бы его раздражение.

— Да, — ответил он резко. — Я не богорожденный.

И прежде чем я успела что-то сказать, он исчез. Пространство впереди меня тотчас наполнилось холодом. Я лишь уловила мерцание магии, смазанное свечением его тела. Потом неподалеку произошло стремительное движение. Треск рвущейся ткани, звуки борьбы… Что-то мокрое обрызгало мне лицо, заставив шарахнуться прочь…

А потом стало тихо.

Некоторое время я стояла неподвижно, слыша только собственное дыхание. Я ждала звука, который вот-вот должен был раздаться, когда два тела шмякнутся на мостовую тремя этажами ниже…

Но его все не было и не было. Лишь все та же жуткая тишина.

Я не выдержала. Я бегом бросилась к двери, кое-как открыла ее и с воплями ворвалась в дом.

6

«ОКНО ОТКРЫВАЕТСЯ»

(мел, бетон)

Вот что он мне о себе рассказал…

Конечно, не все это я узнала именно от него. Кое о чем обмолвились другие боги, еще кое-что я почерпнула из старинных сказок своего детства. Но в первую очередь я приняла на веру именно сказанное им, потому что в его природе не было места лжи.

Во времена Троих все обстояло иначе. Было много храмов, но мало святых писаний, и никого не преследовали за «недолжную» веру. Смертные любили тех богов, к которым лежало их сердце, — иной раз нескольких одновременно, и это не называли язычеством. Если возникал спор о тонкостях учения или о магии, дело решалось просто: звали местного бога и спрашивали совета. Младших богов кругом было много, так что впадать в одержимость по поводу какого-то одного было просто бессмысленно.

Именно в те времена родились первые демоны.

Отпрыски смертных людей и бессмертных богов, ни то ни другое — и наделенные величайшими дарами обеих сторон. Одним из таких даров была подверженность смерти. Лично мне казалось странным называть такое свойство даром, но в те времена люди считали иначе. Как бы то ни было, демоны им обладали.

Вдумайтесь, что это значило: все демоны умирали. Бессмыслица какая-то, верно? Ведь дети очень редко повторяют собой лишь одного из родителей. Почему бы хоть горстке демонов не унаследовать бессмертие? Магия-то у них была, да еще какая, — они сходились с людьми, и мы ее от них унаследовали. Способности писцов и костоправов, умение делать пророчества и посылать тени — всем этим человечество осчастливили демоны.

Но если демоны сходились с божественными возлюбленными, дети от таких союзов все равно старились и умирали.

Для нас, людей, наследие демонов было благословением. А для богов оно означало, что всего лишь капелька человеческой крови обрекала их потомство на старость и смерть.

И похоже, очень долгое время никто не понимал, что это в действительности означало…

*

Я ссыпалась вниз — и это притом, что я так и не удосужилась хорошенько запомнить лестницы в доме Сумасброда. За мной следовал Пайтья; на мои вопли из ниоткуда возникла та его старшая собеседница, Китр, и на некоторое время стала видимой; подоспел и Сумасброд. Когда мы все добрались до зала с бассейнами, к нам присоединились еще двое. Рослая смертная женщина, испещренная божественными словами едва не гуще превита Римарна, и гладкошерстная борзая, испускавшая белое сияние. Подбегая к двери наружу, я услышала встревоженные голоса наверху и поняла, что перебудила весь дом.