Нора Кейта Джемисин - Наследие. Трилогия (ЛП)

– Что-что?

– Высказывание, приписываемое нашей Основательнице, самой первой Шахар, – пояснила я и улыбнулась собственным мыслям. – За пределами семьи оно не слишком известно, поскольку, в сущности, святотатственно. Блистательный Итемпас, как мы помним, не одобряет перемен.

– Ммм, – неопределенно прозвучало в ответ. Должно быть, Узейн усомнилась в здравости моего рассудка. Ну и пускай.

Спустя некоторое время она ушла. Наверное, вернулась в Храм – отвоевывать родному Дарру справедливую долю общего будущего. Мне тоже следовало бы вернуться. Арамери как-никак оставались правящим родом многочисленных и беспокойных амнийских племен. Если я не отстою права своего народа, как бы это нам в скором будущем не вышло боком…

«Быть по сему», – решила я и, одернув платье, устроилась возле стены.

Следующей меня разыскала богиня Йейнэ.

Она появилась тихо и без предупреждения. Просто возникла сидящей на тех самых перилах, на которые я только что опиралась. Выглядела она, как всегда, женщиной дарре с ног до головы, но одежда ее изменилась. Светло-серые рубашка и укороченные штаны, которые она носила обычно, стали более темными, под стать повисшим над головой грозовым тучам. Она не улыбалась, зеленые глаза от горя стали оливковыми.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

Если еще хоть кто-нибудь, будь он смертный или бог, задаст мне этот вопрос, я, наверное, заору.

– А ты что здесь делаешь? – ответила я вопросом на вопрос.

Я понимала, что очень неосмотрительно веду себя с богиней, которой мое семейство с некоторых пор отдало свою верность. С господом Итемпасом я бы никогда не осмелилась на такое. Йейнэ не до такой степени пугала и подавляла, вот пускай и расхлебывает.

– Опыт провожу, – поведала она. (И я втайне испытала некоторое облегчение, из-за того что она не приняла близко к сердцу мою непочтительность.) – Начинаю понемногу оставлять Нахадота с Итемпасом наедине. Если сущее опять покатится в тартарары, я сразу пойму – ошибочка вышла.

Если бы не смерть моего брата, я бы расхохоталась. Если бы не смерть ее сына, она бы тоже посмеялась, наверное.

– Теперь вы его отпустите на свободу? Итемпаса?

– Уже отпустили. – Она вздохнула, подтянула колено и положила на него подбородок. – Трое снова едины. Правда, мы не то чтобы кинулись друг другу на шею, мы даже не окончательно помирились. Не удивлюсь, если этот мир состарится раньше, чем между нами полностью уляжется. Хотя… Как знать? Дело и так пошло куда быстрей, чем я ожидала. – Она пожала плечами. – Может, я и в остальном ошибаюсь.

Я припомнила исторические хроники:

– Предполагалось, что его наказание будет длиться так же долго, как и рабство Энефадэ. Две с чем-то тысячи лет.

– Или пока он не научится верной любви, – сказала Йейнэ и замолчала.

Что ж, я видела, как плакал Итемпас над телом погибшего сына. Беззвучные слезы текли по его лицу, прокладывая дорожки в грязи и крови. Это было зрелище, не предназначенное для глаз смертных, но он позволил мне смотреть, и я отчетливо понимала, какая честь мне оказана. У меня в тот момент слез не было…

А еще я увидела, как господь Итемпас положил руку на плечо господа Нахадота, неподвижно стоявшего на коленях над распростертым Сиэем, и Нахадот не стал стряхивать его руку. Вроде мелочь, но так вот и прекращаются войны.

– Мы собираемся удалиться, – после долгого молчания сообщила Йейнэ. – Наха, Темпа и я. Насовсем. У нас много работы, нужно исправить все разрушенное прохождением Вихря. Сейчас вся наша сила уходит просто на то, чтобы удерживать царства и не давать им распасться. Шрам от Его нашествия все равно останется навсегда… – Она вздохнула. – И еще мне стало окончательно ясно, что наше присутствие в смертном царстве приносит слишком много вреда, даже когда мы стараемся удерживаться от вмешательства. Пора оставить этот мир нашим детям – боженятам, пожелавшим здесь остаться, и вам, смертным. Ну, и демонам, если кто-то из них еще уцелел или будет рожден. – Она пожала плечами. – Так что, если боженята слишком расшалятся, попросите демонов их унять. Или сами справитесь. Могущество теперь есть у всех.

Я медленно кивнула. Она то ли подслушала мои мысли, то ли прочла их на моем лице. И куда только подевалась знаменитая непроницаемость Арамери…

– Он любил тебя, – тихо добавила она. – Уж я-то знаю. Он с ума по тебе сходил.

Вот тут я улыбнулась по-настоящему:

– И это было взаимно.

Мы помолчали, глядя на облака, озеро и вздыбленные отвалы земли и предаваясь мыслям о несбыточном. Я испытывала к ней благодарность. Датеннэй пытался меня отвлекать и утешать, и меня все больше тянуло к нему, но все же боль иногда делалась невыносимой. Я чувствовала со всей определенностью, что Повелительница Жизни и Смерти вполне понимала это.

Когда она поднялась, я тоже встала, и мы встретились взглядами. Ее невысокий рост и хрупкое сложение неизменно поражали меня. Ей бы, подобно братьям, выглядеть рослой и грозной. Ей бы подобал облик, глаголющий о величии и могуществе. Да, похоже, амнийского мышления не переделаешь…

– Как же все это началось? – спросила я.

Я была неплохо знакома с тем, как думают боги: простой вроде вопрос мог привести к беседе о чем угодно, от создания вселенной до Войны богов и так далее, и поэтому я добавила:

– Я о Сиэе… Каким образом мы сделали его смертным? Почему мы обрели такую власть над ним – и вместе с ним? Неужели из-за того, что…

Мне нелегко было это признать, но я велела писцам обследовать меня, и мои подозрения подтвердились. Я была демоницей, хотя моя кровь почти не могла навредить богу, и я не только магией, но даже какими-то особыми способностями не обладала. (То-то разочаровалась бы мама…)

– Вы тут ни при чем, – тихо ответила Йейнэ.

Я заморгала. Она отвела взгляд и сунула руки в карманы – жест, от которого у меня разорвалось сердце, потому что так часто делал Сиэй. Он даже немного походил на нее. Намеренно? Если хорошо знать его, то наверняка.

– Но тогда что?

– Я несколько преувеличила, говоря, что мы намерены удалиться из царства смертных. В будущем обстоятельства наверняка сложатся так, что у нас просто не останется выбора и придется вернуться. Должны же мы будем помогать боженятам, когда для них придет время преображения? Когда они начнут становиться настоящими богами в своем праве.

Я так и подпрыгнула:

– Становиться? В смысле, как Каль?

– Нет. Каль пытался насиловать природу. Он был еще не готов… в отличие от Сиэя. – Она тяжко вздохнула. – Я сама ничего не понимала, пока Темпа не сказал: все, что происходило с Сиэем, было предопределено. Его связь с вами, утрата магии… Возможно, это признаки, на которые нам следует обратить внимание в следующий раз. А может, они были присущи только Сиэю. Он ведь был старшим из наших детей и раньше других приблизился к преображению. – Она посмотрела на меня и вздохнула. – Вот бы взглянуть, что за бог из него получился бы! Жаль только, я все равно потеряла бы его, даже если бы он выжил…