Нора Кейта Джемисин - Наследие. Трилогия (ЛП)

Я заставила себя снова откусить от рулетика — на этот раз удалось добраться до начинки. Значит, смерть матери для всех оказалась неожиданностью. И все же, и все же… В глубине души — там, где боль утраты еще не притупилась и где еще полыхал гнев, — я думала: а ведь могли бы предусмотреть и это! Могли хотя бы предупредить! И предотвратить беду.

— Слушай меня внимательно. — Сиэй наклонился вперед. — Камень — это все, что осталось от тела Энефы. В тебе живет душа Энефы! И ты сможешь воспользоваться силой Камня так, как могла бы сама Энефа! Йейнэ, если Камень будет у тебя в руках, ты сможешь изменить облик мира! Ты сможешь освободить нас! Это же будет проще простого!

И он выразительно щелкнул пальцами — раз, и готово!

— Угу. А потом я умру.

Он опустил взгляд и погрустнел.

— Мы на это не закладывались. Во всяком случае, с самого начала, — пробормотал он. — Но… да. Ты умрешь.

Я доела рулет и посмотрела на еду без аппетита. Он куда-то улетучился. Зато гнев — медленно, но верно нарастающий, яростный — постепенно овладевал мной. Я чувствовала себя так же, как когда убили маму, — такой же свирепой.

— И вам нужно, чтобы я в состязании наследников проиграла? — тихо спросила я.

— Ну… да.

— Что вы мне предложите взамен? Если я заключу с вами союз, какова будет ваша цена?

Он замер. А потом быстро проговорил:

— Мы защитим твою землю во время войны, которая последует за нашим освобождением. А после победы народ Дарра будет в числе избранных. Мы умеем держать слово, Йейнэ. Поверь мне.

О, я ему верила. Длящееся вечно благословение четырех богов — о да, ради этого стоило рискнуть жизнью. Дарр ждет безопасное будущее и процветание — если, конечно, мы выживем в этой войне. О да, Энефадэ умели читать в моем сердце.

И думали, что знают о нем все. И зря. Очень зря.

— Я ставлю еще одно условие, — жестко произнесла я. — Я выполню ваше желание, Сиэй. Даже ценой своей жизни. Оно того стоит — так я отомщу убийце матери. Я возьму Камень в руки и с его помощью освобожу вас. И умру. Но я умру не как покорная и униженная жертва обстоятельств!

Я смерила его свирепым взглядом:

— Нет! Я хочу выиграть это состязание!

Миленькие зеленые глазки вытаращились так, словно Сиэй впервые меня увидел.

— Йейнэ, — нерешительно начал он, — это невозможно! Декарта, Релад, Симина — они же все против! Каким образом…

— Ничего не знаю! Ты это все придумал? Да или нет? Хочешь сказать, что бог шуток и обмана не может обхитрить эту троицу?!

— Я бог обмана! А не политических интриг!

— Так вот иди и сообщи мои условия остальным, — отрезала я.

А потом взяла вилку и, хотя есть уже совсем не хотелось, мрачно подцепила перчик и не менее мрачно его сжевала.

Сиэй продолжал таращиться на меня. Потом нервно хихикнул:

— Невероятно. Да у тебя не все дома! Прямо как у Нахи! Нет, это у Нахи все дома, а у тебя не все!

Он поднялся и растерянно взъерошил шевелюру:

— Н-ну… в б-бога в душу…

Бог — божится. Очень смешно. Хотя Сиэю было не до смеха.

— Хорошо, я поговорю с ними.

Я с очень официальным видом кивнула:

— Буду ждать ответа, милорд.

Бормоча что-то не очень приятное на своем странном языке, Сиэй вызвал желтый шарик и усвистал на нем прямо через стену спальни.

Разумеется, они согласятся. Вне зависимости от того, выиграю я состязание или проиграю, они получат вожделенную свободу. Если я не передумаю. Так что они сделают все, чтобы не портить со мной отношения.

Я потянулась за следующим рулетом. Надо жевать медленно. Не спеша. Чтобы отвыкший от еды желудок не взбунтовался. Нужно как можно скорее поправиться. В ближайшее время мне понадобится вся моя сила.

15

НЕНАВИСТЬ

Я смотрю вниз — подо мной проплывает моя земля. Словно я лечу. Лечу над высокими горными хребтами, над изломанными, затянутыми туманом долинами. Редко-редко попадаются расчищенные поля. Еще реже — города и деревни. Дарр такой зеленый. Я столько стран перевидала по дороге в Небо — ведь мне пришлось проехать через весь Дальний Север и Сенм, и ни один край не мог сравниться с моим ненаглядным зеленым Дарром. Теперь я знаю почему.

*

Я снова уснула. А когда проснулась, Сиэй еще не вернулся, а вокруг стояла ночь. Я не ожидала, что Энефадэ ответят быстро. Возможно, я их рассердила: ну как же, ничтожная смертная нагло отказалась смирно плестись навстречу назначенной смерти! Я бы на их месте точно заставила бы меня помучиться ожиданием.

В дверь постучали. Пришлось открыть. В коридоре стоял — навытяжку — мальчик-слуга с очень худым лицом. Он — до боли официальным голосом — сообщил:

— Леди Йейнэ. У меня к вам послание.

Я заспанно потерла глаза и рассеянно кивнула — продолжай, мол. И он сказал:

— Ваш дед повелевает немедленно предстать перед ним.

Остатки сна слетели с меня в тот же миг.

*

Аудиенц-зал встретил меня гулкой пустотой. Только я и Декарта, никого более. Я опустилась на колени, как и в тот первый вечер, и, по обычаю, положила на пол кинжал. Как ни странно, мне даже не хотелось пустить его в ход. Да, я ненавидела деда. Но мне нужно больше, чем кровопускание, чтобы утолить жажду мести.

— Ну что ж, — прозвучал с высоты трона его голос.

Он говорил тише, чем в тот раз, — хотя, возможно, мне только почудилось.

— Как тебе понравилось во дворце? Понравилось быть Арамери? Ты уже неделю здесь… внучка.

Всего-то неделю?

— Нет, дедушка, — сказала я. — Не понравилось.

Он фыркнул:

— Зато ты лучше понимаешь нас, правда? Что ты о нас думаешь сейчас?

Вот этого вопроса я не ожидала. Я посмотрела вверх и подивилась, что ему от меня надо.

— Я думаю, — медленно, подбирая слова, выговорила я, — то же, что и перед приездом. Я думаю, что Арамери есть зло. Но теперь я думаю, что вы не только полны скверны, но еще и безумны — почти все.

Он улыбнулся, обнажив беззубые десны:

— Когда-то Киннет сказала мне то же самое. Правда, она и себя считала полной скверны и сумасшедшей.

Мне очень хотелось горячо воскликнуть, что я не верю, но пришлось сдержаться.

— Возможно, именно поэтому она и покинула дворец. Возможно, если я здесь задержусь, я стану такой же скверной и безумной, как и все вы.

— Возможно.

Он произнес это с какой-то странной нежностью. Это меня поразило. Но он смотрел на меня все так же бесстрастно. Во всяком случае, у меня не получалось понять, что он на самом деле чувствует. Слишком много морщин на лице.

Мгновения падали, и между нами росло молчание. Оно слюденисто застыло. Остекленело. И со звоном лопнуло.

— Расскажи мне, за что ты убил мою мать, — сказала я.

Улыбка исчезла с его лица.

— Я не Энефадэ, внучка. Ты не можешь приказать мне отвечать на вопросы.

Меня обдало жаром. Потом холодом. Я медленно поднялась на ноги.