Нора Кейта Джемисин - Наследие. Трилогия (ЛП)

— Возможно, ты и вправду не одна из нас, — отозвался Декарта. — И теперь я вижу, что ты невиновна. Убив тебя, я лишь уничтожу все, что от нее осталось в этом мире. И в глубине души я жалею об этом. Но не буду врать, внучка, — твоя смерть обрадует меня. Потому что ты забрала ее у меня. Она уехала из Неба, чтобы быть с твоим отцом и родить тебя.

— А ты никогда не думал, почему она так поступила?

Я обвела рукой стеклянную комнату, в которой собрались родственники и боги ради того, чтобы увидеть мою смерть.

— Ты убил ее мать. Интересно, что ты себе думал — что она… смирится с этим?

И в первый раз за все время я увидела в глазах Декарты проблеск человечности. Он печально улыбался, и в этой улыбке сквозила горечь:

— Да, я так думал. Глупо с моей стороны?

Я невольно улыбнулась — так же, как он.

— Да, дедушка. Очень глупо.

И тут Вирейн дотронулся до плеча Декарты. Над восточным горизонтом показалось золото — яркое и предостерегающее. Занималось утро. Время исповедей и признаний подходило к концу.

Декарта кивнул, потом долго смотрел на меня. Затем очень тихо сказал:

— Прости.

Одно извинение — за все проступки.

— Нам пора начинать.

*

И даже тогда я не знала, чему верить. Я не указала на Вирейна как на убийцу матери. Для этого еще оставалось время. Я могла бы попросить Декарту разобраться с ним до того, как завершится ритуал, — чтобы почтить память Киннет. Я не знаю, почему я… Нет. Я знаю. Я думаю, что в тот миг месть и семейные тайны перестали для меня значить что бы то ни было. Какая разница, из-за чего умерла мать? Она не воскреснет, если я узнаю. Какой мне прок от того, что ее убийца будет наказан? Я тоже не воскресну. Моя смерть и ее смерть так и останутся просто смертью. Бессмысленной смертью.

Не бывает просто смерти, дитя. В смерти всегда есть смысл. Ты скоро поймешь это.

*

Вирейн медленно двинулся в обход комнаты. Он поднял руки, запрокинул лицо и — не замедляя шага — заговорил:

— Отец неба и земли под ним, владыка творения, услышь слуг, снискавших Твое благоволение. Мы умоляем Тебя — направь нас через хаос перехода власти.

Он остановился перед Реладом — в сероватом свете утра его лицо стало совсем восковым. Я не видела, что сделал Вирейн, но вдруг сигила Релада ярко вспыхнула белым светом, как крошечное солнце. Он не сморщился и не показал, больно ли ему, хотя полыхающий огонек на лбу подчеркнул его бледность. Кивнув сам себе, Вирейн пошел дальше и оказался у меня за спиной. Я обернулась, чтобы не терять его из виду — почему-то мне становилось не по себе, когда он пропадал из поля зрения.

— Мы просим — помоги нам подчинить врагов Твоих…

Нахадот отвернулся от поднимающегося над горизонтом солнца. Черная аура начала испаряться — прямо как в ночь, когда Симина пытала его. Вирейн дотронулся до лба Нахадота. Из ниоткуда на нем появилась сигила — тоже белая, яркая, и Нахадот зашипел, словно знак добавил ему страдания. Но аура прекратила истекать черным, и когда он, тяжело дыша, поднял голову, утренний свет более не беспокоил его. Вирейн двинулся дальше.

— Мы просим Тебя благословить избранных Твоих, — проговорил он и дотронулся до лба Симины.

Она улыбнулась, когда сигила вспыхнула, и яркий белый свет высветил ее строгие черты, добавив им хищности.

А потом Вирейн подошел и встал прямо передо мной. Нас разделял только постамент. Когда он прошел мимо, я снова посмотрела на Камень Земли. Вот уж не думала, что столь могучий предмет будет выглядеть так обыденно.

Комок непонятно чего вздрогнул. И на мгновение показался прекрасный, совершенный серебряный росток — а потом растаял, оставив лишь бесформенную черную луковицу.

Если бы Вирейн посмотрел на меня в тот миг, все было бы потеряно. Я поняла, что произошло, и осознала опасность ситуации — озарение пронзило ледяной стрелой сердце, и это отразилось на моем лице. Камень походил на Нахадота, на всех богов, прикованных к этой земле: его подлинный облик скрывался под накладной личиной. Личина придавала ему обыденный, не привлекающий внимания вид. Но для тех, кто смотрел на него и ждал большего — особенно тех, кто знал о его подлинной природе, — он становился чем-то большим. И принимал облик, отражающий их знания и ожидания.

Меня приговорили к смерти, и Камень станет клинком палача. Я должна была увидеть в нем нечто угрожающее, ужасное. Но я разглядела в нем красоту и обещание блага — и любой Арамери сразу бы понял, что я замышляю нечто большее, чем просто умереть.

К счастью, Вирейн не смотрел в мою сторону. Он развернулся к восточному небу, а с ним и все присутствующие. Я переводила взгляд с лица на лицо и видела гордыню, тревогу, ожидание, горечь. Потом я посмотрела на Нахадота — он, так же как и я, не смотрел в небо. Он встретился со мной взглядом и не отвел глаз. Возможно, поэтому нас одних не затронуло свершившееся: солнце встало над горизонтом и весь мир содрогнулся от влившейся в него мощи, подобно закачавшемуся на стене зеркалу.

*

С мгновения, как солнце опускается за горизонт и исчезает для смертного зрения, до мгновения, когда гаснет последний свет, настает время сумерек.

С мгновения, когда солнце покажется над горизонтом, до мига, когда оно уже не касается земли, настает время рассвета.

*

Я изумленно огляделась — и затаила дыхание. На моих глазах Камень… расцвел.

Это единственное слово, которое мне пришло в голову, потому что только оно подходило увиденному. Уродливое сморщенное семечко задрожало и раскрылось, распускаясь слой за слоем и освобождая свет. Но то был не яркий белый свет Итемпаса, и не дрожащий несвет Нахадота. То был странный свет, который я видела в ублиетте, серый, неприятный, высасывающий цвет из ближайших предметов. Сейчас Камень не имел формы — он не походил даже на серебряную абрикосовую косточку. Перед мной возникла звезда — сияющая, но тем не менее бессильная.

Но все же я ощутила ее подлинную мощь — она волнами шла через меня, и по спине бежали мурашки. Я непроизвольно отступила на шаг — теперь я понимала, почему Теврил предостерегал слуг и просил их держаться подальше. В этой мощи не было ничего благотворного. Да, я смотрела на то, что осталось от Богини Жизни. Но она была мертва. А Камень — ее отвратительные останки.

— Внучка! Назови того, кто, по твоему выбору, станет главой семьи! — сказал Декарта.

Я отвернулась от Камня, но его сияние все равно обжигало мне щеку. В глазах на долю секунды все поплыло. Я почувствовала слабость. Эта штука меня убивала — а ведь я еще до нее не дотронулась!

— Р-релад, — выговорила я. — Я выбираю Релада.

— Что?! — В голосе Симины звенела ярость — о да, кузина удивилась, очень удивилась. — Ты что такое только что сказала, подлая дворняга?!