Джек Лоуренс Чалкер - Четыре властелина бриллианта. Тетралогия (ЛП)

Следующее небесное тело, Лилит, было идеальным примером пригодной для обитания планеты земного типа. Чуть меньше Харона, она тоже примерно на семьдесят процентов была покрыта водой, но ее температурный режим оказался куда комфортнее. Между невысокими горами лежали широкие долины и редкие болотца. Из-за незначительного угла оси вращения смена времен года здесь практически не ощущалась и, несмотря на жару, погода стояла почти курортная. На Лилит господствовали голубой и зеленый цвета, а богатейшая растительная жизнь незначительно отличалась от привычной человеку. В животном мире царили насекомообразные — от совсем крошечных до огромных, размером с бегемота. Как правило, они были безвредны, а иные даже полезны. В общем, Лилит идеально подходила для человека и к тому же не таила в себе никаких опасностей — по крайней мере на первый взгляд.

Цербер был более суров. Здесь сезонные изменения прослеживались очень четко, но перепады температур были вполне терпимы, и пространства для жизни вполне хватало — точнее, хватило бы, если бы всю без остатка поверхность планеты не покрывал океан, в котором развивалась необычная растительная жизнь — гигантские деревья поднимались со дна и уходили далеко в небо. Огромные колонии таких деревьев образовывали большие участки тверди, отдаленно напоминающей почву. В глубинах вод, судя по всему, обитали опасные и коварные хищники. Жизнь на такой планете не предвещала ничего хорошего, И в отношении Цербера опасения Вардена, похоже, были вполне оправданны.

Самая дальняя планета. Медуза, напоминала каменистую пустыню, где свирепствовал лютый холод. Замерзшие моря лежали под толстым слоем нестерпимо блестящего снега. Зато на Медузе шла активная вулканическая деятельность. Кое-где росли леса, но в основном преобладала тундра. После Лилит Медуза производила мрачноватое впечатление, однако на Земле люди когда-то жили и в более суровых условиях. И не просто жили, а тяжелейшим упорным трудом закладывали кирпичики в здание цивилизации. Впрочем, Варден и тут оказался прав — чтобы жить в таком месте, нужны стальная воля и поистине каменное сердце.

Естественна, для основной базы ученые выбрали Лилит. Они разбили лагерь на большом острове посреди тропической лагуны и через неделю, проведя предварительные изыскания, отправились на остальные три планеты.

По инструкции, исследователи должны были провести в полной изоляции не менее года; у них имелись средства для межпланетных перелетов, но контакты с внешним миром полностью исключались — риск был слишком велик.

Однако не прошло и полгода, как притаившаяся во влажных джунглях опасность, о которой предупреждал Варден, наконец проявила себя.

Ученые, разумеется, дали им сложное и труднопроизносимое название, но все называли их просто “микроорганизмы Вардена”, или даже “твари Вардена”. Это были крошечные, неживые в привычном смысле образования; долгое время об их существовании даже не подозревали, так как обнаружить их традиционными способами невозможно, а когда наконец открыли, было уже поздно. Микроорганизмы Вардена оказались вездесущи — их колонии имелись в каждой молекуле, являясь частью ее внутренней структуры. Они не были разумны — столь крошечное существо в принципе не может обладать разумом, — но обитали повсюду и полностью соответствовали своему назначению: выискивать молекулы, не содержащие микроорганизмов, и разрушать их. В результате через полгода все предметы быта и оборудование ученых превратились в пыль, включая и личную одежду. Микроорганизмы пожрали всю синтетику, а другой материал в космосе не использовался. Уцелела только органика: то есть люди, в чьи клетки микроорганизмы проникли и поселились там, а также некоторые привезенные с Земли растения. Внедрившись в человеческий организм, эти твари брали на себя управление всеми процессами, происходящими в клетках, вступая в тесные и в принципе взаимовыгодные отношения с организмом-носителем. Шестьдесят два ошеломленных исследователя отныне могли не беспокоиться о своем здоровье теперь их оберегали микроорганизмы Вардена и, надо сказать, делали это весьма эффективно.

Благодаря исследовательским группам, отправившимся с базы на другие планеты Ромба, микроорганизмы попали и туда и продемонстрировали там удивительную приспособляемость. К примеру, на Медузе они успешно адаптировали сначала людей, а потом привозную флору и фауну к местным условиям, чем в конечном итоге обеспечили собственное выживание. На Цербере и Хароне бактерии нарушили экологическое равновесие в желаемом для них направлении; это, в свою очередь, привело к мутации местных форм жизни. Однако твари справились и с этой проблемой.

На борьбу с новой напастью были брошены все силы, но, к сожалению, безуспешно. Микроорганизмы Вардена столь сильно модифицировали организмы-носители, что те уже не могли существовать без них. Инфицированный человек был не в состоянии жить за пределами Ромба — при удалении на определенное расстояние от него он погибал в страшных муках. Люди могли путешествовать от одной планеты системы к другой, но оставались вечными пленниками Ромба.

Лучшей тюрьмы и не придумать.

Естественно, первыми узниками Ромба Вардена стали члены злополучной экспедиции, а за ними — элита криминального мира. За двести лет туземное население Ромба — потомки первых поселенцев — значительно возросло, но сливки общества по-прежнему составляли уголовники, в изобилии поставляемые со всех обитаемых планет Конфедерации. Став в некотором роде инопланетянами, они быстро растеряли остатки прежней лояльности к человечеству и первым делом установили строжайший контроль над местными планетами. Они быстро сообразили, что Ромб Вардена является не столько идеальной тюрьмой, сколько полностью свободным от гнета Конфедерации местом, которое отныне целиком в их распоряжении. Уголовники прибрали к рукам весь Ромб, а любой агент Конфедерации моментально инфицировался и в конце концов превращался в одного из тех, с кем должен был бороться.

Старые друзья-поделыцики арестантов, оставшиеся Извне, немедленно смекнули, что Ромб Вардена — за исключением Лилит — идеальное место для хранения краденого. Здесь можно было спрятать даже “Мону Лизу”, тем более что органическим материалам шедевра разрушение не грозило. Ромб Вардена постепенно превращался в огромный музей.

Правители четырех планет — лучшие из лучших, сумевшие в жесточайшей борьбе победить коварнейших противников, — приобрели неслыханное влияние уже не только в самом Ромбе, но и далеко за его пределами, то есть в Конфедерации. Могущественнее их, пожалуй, не было вообще никого.