Ирина Ковальчук - ВАНЬКА ЖУКОВ ПРОТИВ ГАРРИ ПОТТЕРА И Ко

Серёжа по-прежнему молчал. Таня взяла сумку и повернулась, чтобы идти к двери.

– Прошу вас, Таня, – тихо сказал Серёжа, – не оставляйте её. Вы нужны ей.

– Хорошо, я позвоню ей завтра. Мы поговорим. Скажите мне ваш номер телефона.

Серёжа с готовностью продиктовал номера всех имеющихся у них телефонов, ещё раз извинился и поблагодарил за понимание.

– У нас общее горе. Нам нужно помогать друг другу, чтобы справиться с ним. – Таня невольно пожала руку своего нового знакомого и торопливо вышла в распахнутую дверь.

На следующий день Таня позвонила своей новой знакомой, как и обещала. Рита, в отличие от мужа, не извинялась и была очень сдержана. Таня пыталась объяснить ей, что если Господь посылает страдание, значит, он уверен, что у человека есть силы его перенести. Нужно только найти их в себе и заставить работать на противостояние. Но самое главное, это молиться. Молитва – разговор с Богом, или просьба о помощи, если у человека проблемы. А если у человека горе, то тогда это крик о помощи. И нужно, не стесняясь, кричать. Нужно стучаться в закрытую дверь и верить, что она откроется, ибо Сам Господь сказал: «Стучите и отверзется».

Рита слушала, лишь изредка вставляя короткие «да, да». Когда же Таня предложила ей сходить вместе в церковь, чтобы поставить свечи за здравие детей и заказать сорокоусты, она даже не переспросила, что это такое, а просто сказала очередное «да». Они договорились встретиться завтра, и Рита повесила трубку. Разговор оставил после себя тяжёлый след, но не хотелось думать о плохом – его и так было предостаточно.

На следующий день в условленное время Рита не пришла. Мама всё стояла и ждала в надежде, что подруга по несчастью опаздывает, но так и не дождалась.

«Ну что же, путь к Богу лёгким не бывает. Вступить на него с первого раза могут только избранные», – подумала она и пошла туда, где легче дышится и легче плачется при свете зажжённых свечей.

В храме шла вечерняя служба. Людей было немного, так как день был будний. На душе было тяжело и хотелось тишины. Монотонное чтение псалтири не отвлекало, а, наоборот, помогало углубиться в себя.

Таня вспомнила разговор со своим батюшкой после поездки в монастырь. Он выслушал её сбивчивый рассказ и на вопрос «что делать?» ответил коротко: «Молиться». – Молиться, но как? – спрашивала она. – Сын в реанимации, нужно что-то делать! Может, семь сорокоустов заказать в разных церквях? – Ей тогда непременно был нужен «рецепт» от постигшего её несчастья. Но батюшка ответил так: «Не можешь молиться, тогда просто кричи ‘Господи, помилуй!’ Не можешь кричать, пищи ‘Господи, помилуй!’ Не можешь пищать, молчи ‘Господи, помилуй!’ Если есть на то Воля Божья, вернётся твой сын, и никакое зло не одолеет его. Разве ты забыла, что молитва матери со дна моря поднимает? Главное, в час скорби не впасть в отчаяние, а сохранить веру в благость неведомых путей, которыми ведёт нас Промысел Божий».

Мама зажгла свои две свечи и жарко прошептала:

– Господи, спаси и помилуй рабов Твоих отрока Иоанна и отроковицу Марию. Раз ты пересёк здесь, на земле, пути их матерей, то там, между небом и землёй, сведи и наших детей. Вдвоём им будет не так страшно. – Долго и неподвижно простояв перед распятием, она тихо добавила: – И помоги нам грешным покаяться, чтобы облегчить участь наших детей.

Рита пропала. Её не было на лавочке возле больницы, где она обычно ждала Серёжу, она не отвечала на звонки. Даже в отделении, где лежала в коме Маша, уже несколько дней никто не появлялся. Мама чувствовала, что-то случилось, но не знала, как поступить. Наконец она решилась поехать к ней домой, и прямо у входа в подъезд наткнулась на Серёжу, который выглядел очень озабоченным.

– Простите меня, я без приглашения, – сказала она, смутившись, – но мне показалось, что у вас что-то произошло. Где Рита? Она не заболела?

– Рита не заболела, она запила, – коротко ответил Серёжа.

Мама смотрела на него широко открытыми глазами и никак не могла понять, о чём речь.

– Она пьёт уже несколько дней, беспросветно. Первый день она меня обманула. Утром после вечерней пьянки встала, накрасилась, сказала, что идёт на работу, а сама затоварилась, и, когда я вечером вернулся с работы, она уже была невменяемая.

– Нужно, отобрать ключи, водку и закрыть её.

– Что я и сделал, но она оказалась хитрее меня. Видимо, тогда, в первый день она, сделала себе запас. Квартиру она знает лучше меня, запрятала так, что найти не могу. Найду недопитую бутылку, вылью, всё обыщу – вроде бы ничего нет, закрою её, прихожу, а она снова вдрызг пьяная. Знаете, Таня, вчера я ударил её, впервые в жизни. Не знаю, что и делать. Тоже запить, что ли?

– Что вы такое говорите? У вас дочь в реанимации!

Серёжа молчал. Если бы он был женщиной, то, наверное, он бы плакал, но мужчины не плачут, они просто рвут своё сердце.

– Прошу вас, позвольте мне вам помочь. – Хоть Таня и не представляла себе, чем она может помочь, но ей очень хотелось сделать хоть что-то: Серёжа был ей симпатичен. – Я хочу посмотреть на неё.

– Идёмте, но сразу предупреждаю: зрелище не из приятных.

Пока они ждали лифт, Таня вспомнила о своей подруге, у которой была подобная проблема с сыном.

– Серёжа, мы сейчас позвоним моей знакомой, она скажет, какие лекарства нужно купить. У Риты это впервые?

– Она начала пить, ещё когда Маша была дома. Бывало, напьётся, но проспится, утром опохмелится и вроде бы ничего. Такого, как сейчас, с ней ещё не было.

– Ну, тогда это ещё не страшно.

– Вы думаете? – Взгляд Серёжи ожил. У него появилась надежда.

– Чем дольше человек пьёт, тем труднее бороться за его душу. Моя знакомая говорит, что, когда человек в запое, с ним бесполезно разговаривать, взывать к совести, устраивать скандалы, – он всё равно ничего понять не в состоянии, потому что тяжело болен, и духовно и физически. В первую очередь ему нужна медикаментозная помощь. Нужно разгрузить печень, почистить кровь, чтобы уменьшить интоксикацию. Запой – это паралич воли, возникающий на фоне сильного отравления организма. Сейчас я позвоню, всё узнаю, и вы поедете в аптеку за лекарствами.

– Да, да, конечно, – голос Серёжи задрожал. Такое активное подключение Тани к его беде было для него совершенной неожиданностью.

Когда они вошли в квартиру, Таня сразу же стала звонить. К счастью, подруга уже была дома, и вся необходимая информация была получена. Прежде чем уйти, хозяин дома проводил Таню в детскую, где на Машиной кровати лежало то, что ещё совсем недавно было привлекательной, модной женщиной.

Рита лежала без чувств. Можно было подумать, что она мертва, если бы не тяжёлое прерывистое дыхание, исходившее из груди. Таня присела на край кровати и осторожно повернула к себе опухшее лицо, которое трудно было узнать. Перед ней лежал какой-то другой, совсем незнакомый человек.