Уильям Кинг - Космические волки: Омнибус

— Что он видит? — спросил Тране.

Зимний Коготь внимательно рассматривал лицо под бронестеклом, старательно выискивая признаки жизни, энергии, которая снова поднимет Разящую Руку.

— Что он видит?

— Бьорн! Бьорн! Бьорн! — скандировали многочисленные голоса.

Шум сотрясал зал воинов на вершине Вальгарда. Кэрлы приволокли из рефакториума бочки с дымящимся медом. В каждой плескался матовый густой напиток. К затянутым дымом сводам поднимался хриплый и резкий смех, вырываясь из легких сверхлюдей, которые праздновали победы и вспоминали павших братьев. В память о тех, кто ушел, Свора не склоняла головы в знак поминовения. Волки выкрикивали имена, поднимая питьевые рога, оглушительно пели о подвигах, перечисляли воинов и убитых врагов.

Бьорн прислонился спиной к холодной каменной стене, держась в стороне от огненных кругов. Часть него хотела присоединиться к ним, распевать имена павших и поднимать сжатый кулак в память о них. В Клыке, наконец то, собрались все Волки, и должно было начаться всеобщее празднество. Великое Очищение закончилось, раны Ереси начали если не исцеляться, то, по крайней мере, затягиваться. Шестой легион стал Орденом Космических Волков, хотя это едва ли изменило способ ведения войны Фенриса. Они все так же сражались, смеялись и охотились. Все, за исключением Бьорна. Даже возвышение до Волчьей Гвардии самого примарха не изменило его. Он, как обычно, цеплялся за тени. Его длинные черные волосы спутались, изуродованному обрубку левой руки не хватало брони, без нее Волк чувствовал себя неполноценным.

— Ты не пьешь…

Ему не нужно было поворачиваться, чтобы понять, кто говорит. Никто в Ордене не обладал таким голосом. Он был слишком низким, слишком звучным, преисполненным древнего величия примархов. Русс вышел на открытое пространство, огненные ямы придавали красный оттенок его светлым волосам. Со времен крестового похода Волчий Король изменился. Все, кто пережил финальное пекло на Терре, изменились. Их улыбки стали натянутыми, а смех неискренним.

— У меня нет желания, — ответил Бьорн.

— С тобой всегда так, — заметил Русс.

Примарх скрестил могучие руки и прислонился к колонне.

— Вам нужно устраивать это каждый год? — спросил Бьорн.

— Мои сыновья сражаются и умирают на тысяче мирах. Один день, всего день им можно позволить насладиться своими деяниями, — ответил Русс.

— Праздник вознесения Императора. А к чему именно вознесение?

Русс метнул в него предостерегающий взгляд.

— Мне стоит беспокоиться…

Но Бьорн не был в настроении участвовать в притворстве.

— Мы с вами одинаковы, повелитель, и к ужасу агентов Терры не прислушиваемся к ним. Прошло больше двухсот лет с великой осады. Император молчит. Он не покидает пределы дворца, а Дорн построил ему не трон, а тюрьму.

Бьорн знал об опасности подобных слов, но эйфория от победы, по-прежнему кипевшая в крови Империума, вызывала у него отвращение. Судя по всему, некоторые из тех, кто говорили от имени разросшегося Администратума человечества, искренне верили в то, что тьма изгнана навечно, что победа окончательна и что больше никогда не наступит время, когда человечество окажется на грани исчезновения.

Русс метнул в Бьорна усталый взгляд.

— Такой серьезный. Ты никогда не меняешься. Мог бы хотя бы раз поднять пивную кружку?

Воин оглядел заполненный братьями зал. Они пели песни, декламировали замечательные саги, вспоминали Гуннара Гуннхильта и великих ярлов прошлого. Они будут только рады, если он присоединится к ним. Будут выкрикивать его имя, и рассказывать о великих подвигах Разящей Руки, щитоносца примарха, избранного сына Волчьего Короля. Было бы отлично принять в этом участие. Остальные воины свиты Русса уже сидели за столами, от их криков звенела крыша.

— Вы им расскажете те же байки? — спросил Бьорн.

Он снова посмотрел на примарха, который с самого начала покровительствовал ему, возвысив до второго человека во всем Ордене к неодобрению старших ярлов.

— Им это понравится, а значит и вам тоже, — иронично произнес воин.

Русс кивнул, на его покрытом шрамами лице мелькнула улыбка.

— Ага, это взбодрит, — рассмеявшись, согласился примарх.

— А что потом, повелитель? Нас мало. Нужно убить немало тварей, и пока мы мешкаем, они плодятся во тьме. Мы должны быть там. Наследие Гора живо, и однажды вернется.

Выражение лица Русса изменилось, улыбка исчезла. Они оба знали об этом, тем не менее, говорить вслух даже в твердыне Этта было святотатством.

Примарх рассмеялся и хлопнул по плечу Бьорна.

— Идем! Пир подготовлен. Ты займешь свое место за столом. Будешь есть и пить и лишь на миг постарайся улыбнуться. Звери никуда не денутся.

А затем Леман Русс с Фенриса ушел. Ворота привели его в центр большого зала. Воины встретили примарха приветственными возгласами и стуком мечей по длинным столам. Король-убийца среди своих подданных, любящих его свирепо и грубо, любовью, которую только Фенрис мог привить их диким душам. Бьорн не отрывал от него глаз. Стал ли повелитель более сутулым? Стала ли старая самоуверенная походка менее плавной?

Но ведь он веками думал об этом, со времен битвы в системе Алаксес после сожжения Просперо. И ошибался. Он должен перестать размышлять о мрачном будущем. С ними был Русс, чего не скажешь о многих его братьях. Так было и так будет всегда. Поэтому Бьорн, поморщившись, вышел, готовый присоединиться к братьям в свете костров.

За время перелета с Морелиона на Фенриса он умер дважды. Волки видели на кардиомониторах, что оба сердца остановились, и душа покинула тело, отлетая в залы павших, чтобы занять заслуженное место подле самых великих воинов Своры. Но Зимний Коготь был отличным телотворцем и не сдался так просто. Он и Кагрим трудились над хирургическим столом, разрезая мышцы, вставляя трубки в артерии, меняя сочетание коагулянтов и антикоагулянтов, супрессантов и стимуляторов. Благодаря этому сердца дважды начинали биться, словно их на цепи вытягивали во вселенную. Огромная грудь Бьорна содрогалась, и он снова начинал дышать.

Ударный крейсер вырвался из варпа в опасной близости от Фенриса. Так сильно они спешили. Ангары Вальгарда уже была приготовлены для транспортника, который вошел в атмосферу, словно метеор. Бьорн или то, что от него осталось, был спешно доставлен в лаборатории телотворцев. Эти помещения видели тысячи идущих под ножи павших воинов. Апотекарии положили Великого Волка в центральном зале, который сиял люменами и пах антисептиком и машинными маслами.

С потолка с лязгом опустились мехадендриты на огромных железных креплениях. Сервиторы молча бросились к Зимнему Когтю, предоставляя разнообразные скальпели и пилы, а трэллы в масках склонились, готовые принести любые снадобья, которые потребует их господин. Кагрим понимал, что не нужно вмешиваться, в его обязанности входило установить обереги против малефикарума для защиты уязвимой души от ловушек варпа, когда Волки находились в глубинах пустоты. Теперь борьба шла за плоть и кровь в защищенном от демонов Этте, где завывающие ужасы преисподней не представляли опасность.