Кристиан Данн - Силы Хаоса: Омнибус

Прошло много долгих минут, и стены колодца исчезли — платформа прошла сквозь слой металла и машин в открытый простор. Вокруг царила непроглядная тьма, внизу виднелась парящая в воздухе твердь, состоящая из холодного металла. Когда Крон погрузился еще глубже в этот прохладный подземный мир, он смог различить вдали громадные изогнутые стены, уходящие вверх и вниз. Эта полость была сферой примерно десяти километров в диаметре. Глаза Крона многое повидали, и поэтому он не был шокирован, но даже его впечатлил невероятный размер подземелья. Каменный круг, на котором он стоял, падал во тьму, как малая крупица света, к структуре, ради которой эта сфера была построена.

Едва различимая паутина кабелей поддерживала платформу в центре шара, которая была больше, чем мог быть город на менее безумном мире, не меньше пяти километров в ширину. На этом громадном висячем плато находился комплекс храмов и пирамид, некрополей и склепов, выстроенных из черно-голубого металла, который странно блестел под светом, сочащимся сверху. Мосты пересекали улицы, похожие на каньоны. Шпили, как угловатые пальцы, тянулись к открытому входу, превратившемуся в крошечный кружок манящего света далеко наверху. Здания доходили до самого края платформы, сохраняя строгий порядок, который говорил о том, что город был создан для определенной цели, не для того, чтоб в нем жили. В центре металлического города была широкая площадь, окруженная искусственными реками из ртути, и в ее середине возвышалось скопление зданий.

Платформа, на которой стоял Крон, достигла безмолвного металлического города и рассыпалась каплями ртути, оставив его на широкой улице из полированного железа. Металл испускал легкое серо-голубое мерцание, это была сила, испаряющаяся с каждой гладкой поверхности. Он был бледный и холодный, и там, где его касались пальцы, появлялись кольца сконденсировавшейся влаги.

Крон был рад мысли о том, что даже после всех этих лет он не утратил способность к изумлению, ибо этот город-храм был удивителен. Это был памятник отчаянию, которое некогда властвовало над планетой. Ужас заставил население целых стран трудиться на строительстве этого храма и познавать страшные секреты для того, чтобы создать его, требовал несказанных жертв, дабы Темные боги оставили его неоскверненным. Эти люди были действительно напуганы.

Крон очень хорошо знал, что такое истинный страх — он чувствовал его вкус в этом металлическом воздухе и видел его в тускло-голубом сиянии зданий.

Здесь, внизу, было тихо, и шаги Крона отдавались эхом, когда он мягко ступал по улицам. Погребальные комплексы были выстроены из стальных плит, над ними нависали монументальные безликие статуи. Крон обонял запах древности и видел ужас в громадных механизмах, движущихся в тенях над головой.

Он добрался до центральной площади, перешагнул через геометрические каналы, где текли ручейки ртути. Площадь была в сотни метров шириной и совершенно пуста, если не считать скопления зданий в середине. Все остальное открытое пространство было разделено пересекающимися речками ртути, а на краях поднимались пять высоких башен, напоминавших пальцы когтистой руки.

Здания в центре были покрыты гравировкой из необычных букв с множеством прямых линий. Глаза обычного человека начали бы кровоточить, посмотрев на них, ибо это были строжайшие из предупреждающих знаков и вместе с тем сложные и могущественные магические обереги. Крон знал языки, на которых никогда не говорили люди, среди них и это древнее девятистрочье, и знал, как уберечь свою душу от их мощи. Но говорить на них, конечно, было совершенно иное дело.

Руны засветились, как только Крон начал говорить. Его язык горел, он чувствовал, как кожа губ трескается от жара, но он творил такую могущественную магию раньше и мог вынести боль. Когда вспыхнул плащ, он стянул его с плеч и бросил наземь, не пропустив ни слога.

Это были темные и опасные слова. Они говорили о силе и боли. Их никогда не записывали, потому что тогда бы они ожили и сбежали со страниц.

В легких горел огонь. Руны стали такими яркими, что смотреть на них стало почти невозможно, и испускали волны чудовищной силы, пытаясь противостоять обратному заклинанию Крона. Здания тряслись от заточенной в них мощи, которая грозила вырваться наружу. В глубинах металлического пола все затрещало и загрохотало, словно гром, зашипела кипящая и испаряющаяся ртуть.

Крона теснило назад, но он продолжал стоять. На него напирал раздувающийся пузырь энергии, пытающийся прогнать его из сердца города-гробницы. Теперь он уже кричал, языки пламени вырывались изо рта, каждый вздох обдирал и обжигал горло. И в ответ ему взревел голос, доносящийся из-под города, голос, который никто не слышал на протяжении тысячелетий.

С громовым лязгом металл разлетелся на части. Крон воздвиг вокруг себя ментальный щит, и раскаленные добела осколки взрывались всюду вокруг и растекались потоками расплавленной стали по его защитной сфере. Он почувствовал, как выплеск энергии отшвырнул его назад, и увидел здания, проносящиеся мимо. Крон врезался в стену на краю города-платформы и отчаянно ухватился за нее. Кожа на пальцах прикипела к горячему металлу, мимо через край, подобно водопаду, посыпались обломки. Гул вокруг был настолько громким, что он его даже не слышал, сознание блокировало его стеной белого шума.

Когда свет угас, Крон подтянулся и залез обратно на платформу из раскаленного металла. Руки и ноги были прожжены до мышц, но он уже переносил подобные травмы. Он чувствовал, как пули прошивают его тело, видел, как вытекает его кровь. Несколько ожогов ничего не значили для человека, который пережил столько, сколько Крон.

Клубы дыма постепенно рассеялись во мраке, открыв огромный, светящийся от жара кратер на месте площади. Город вокруг был выжжен и оплавлен, башни превратились в пузырящиеся обрубки, мосты — в тонкие нити, готовые рухнуть на пепелища. Реки черно-пестрого расплавленного металла ползли к центральному кратеру, где взрыв открыл помещение, спрятанное внутри платформы. Оно походило на лопнувший абсцесс в металле, и там было нечто, впервые явленное взгляду с тех пор, как страх и отчаяние смогли заточить его здесь.

— Сгноить плоть и расколоть кости! Вскипятить кровь, сломать хребет! Свет! Вся боль свету!

Голос был чудовищной какофонией, как будто одновременно играла тысяча инструментов, и все расстроенные. Он наполнил громадную сферическую полость и отдался эхом от далеких металлических стен. Острые глаза Крона, куда острее, чем у обычного человека, пронизали жаркое марево и разглядели существо, которое он пробудил и выпустил на волю.

— Ярость. Я помню такую ярость, подобную стене огня…