Кристиан Данн - Силы Хаоса: Омнибус

— Сюда! — прокричал он рулевому.

Люди радостно закричали, когда драккар повернул к башне и они увидели лучников, взбирающихся по ее внешним стенам на огневые позиции.

Стрелы теперь падали гуще. Голгоф заметил воинов, которые дергались и переваливались через борта лодок, или же падали на дно и отправлялись за борт своими же товарищами, как мертвый груз. Колдовской взрыв, словно разряд молнии, раздробил нос одного корабля, и искалеченные люди, размахивая руками, попадали в кровь. Где-то в отдалении, за лесом башен, на море спустили прогулочную барку с пастельными шелковыми парусами, чтобы та удерживала в стороне охотников за головами, идущих на бесчисленных каноэ.

Из толстой башни летели стрелы и вонзались в доски драккара. Один человек закричал от боли, когда древко с белым оперением пригвоздило его руку к веслу. Голгоф вырвал его, пинком отправил воющую жертву за борт и сам взялся за весло.

Рулевой повел корабль в дыру, зияющую в стене башни, где огромное окно лопнуло от давления. Ритм барабана звучал все громче и громче, пока драккар несся под обстрелом лучников, и тучи стрел разбивались о щиты, поднятые над головами. Раздался еще один предсмертный вопль — скорее, задушенный хрип человека, которому стрела вскрыла горло. Рулевого отбросило к носу с двумя стрелами в груди, и другой воин перехватил штурвал, чтобы корабль не сбился с курса.

Борт сердито заскрипел о камень, когда драккар прошел сквозь окно и влетел внутрь башни. Глаза Голгофа приспособились к темноте, и он увидел извивающиеся человекоподобные скульптуры, сплошь покрывающие стены, дрейфующие шелка и трупы, лучи слабого света, просачивающиеся сквозь потолочные окна, запачканные благовониями. На поверхности крови образовалась пленка из пряностей и сожженных приношений. Внутренняя часть башни представляла собой цельную полую сферу, усеянную скульптурами. Шары-фонари угасли под каскадом крови, вырвавшимся из разбитого окна, и теперь помещение освещалось только тусклым светом, пробивающимся там, где вершина сферы соединялась с полым шпилем, и через несколько круглых окошек на верхней поверхности.

— На стены! — завопил кто-то. Воины потянулись к лепнине, покрытой листовым золотом, схватились за выступы и подтянули драккар к стене. Выбравшись наружу, они начали карабкаться по статуям, и как раз в этот момент сверху, через окошки, засвистели первые стрелы. Воины закрепили щиты на спинах, чтобы защитить себя на подъеме.

Голгоф ощущал запах надушенных, женоподобных врагов. Он чувствовал вкус трусости этих вырожденцев. Он зачерпнул из колодца силы, как учил Крон, направив ее в руки и пальцы, которые тащили его наверх. Стрела врезалась в извращенную скульптуру рядом с его головой, но Голгоф не обратил внимания. Одному из солдат Змеи стрела попала в бедро, и он, завертевшись, рухнул в грязную кровь внизу.

Голгоф дотянулся до карниза и вдруг снова очутился на открытом воздухе, на верхней поверхности основания башни. Под ним был гладкий, темный с пятнами камень. В тени шпиля стоял отряд лучников, примерно в двадцать человек, который использовал толстое брюхо башни как огневую точку и поливал стрелами атакующие корабли. Голгоф выбрался на каменную поверхность и увидел других воинов, которые тоже вскарабкались наверх по стенам и через потолочные окна.

Оставив щит на спине, Голгоф отцепил топор и метнул его с двух рук в ближайшую движущуюся цель — лучника легиона, чья готовая сорваться с тетивы стрела унеслась в небо от удара, отделившего от тела плечо и руку. Голгоф почувствовал на лице жаркие брызги крови.

Он больше не заботился контролем. Эти люди были паразитами — даже не людьми, а инструментами омерзительного бога-совратителя, ими манипулировала королева, которая сама была не более чем марионеткой.

К нему мчались стрелы. Он отбил их в сторону рукоятью топора, позволив колдовству Крона даровать ему рефлексы бросающейся змеи и презрение к ранам сумасшедшего. Он побежал к ближайшим нескольким лучникам, разрубил на части двоих, прежде чем они успели вытащить очередные стрелы из колчанов, и с такой силой пнул еще одного в челюсть, что его голова с хрустом запрокинулась, и он скатился с крутого бока башни.

Еще какие-то недели назад воины Изумрудного Меча убивали бы солдат Змеи, как только увидели, и скорее бы пошли на ужасную смерть, чем стали бы сражаться рядом с ними. Но леди Харибдия посмела сделать себя общим врагом всех племен, и поэтому Меч и Змея теперь воевали вместе и предавали клинкам и топорам всех, кто противостоял им на этой башне.

Копье света брызнуло вниз и глубоко прожгло черный камень. Голгоф припал к поверхности. Двое воинов разлетелось на части в ослепительной вспышке, раздирающей уши грохотом. Он посмотрел сквозь марево и увидел тощую фигуру, посылающую в них яркие разряды энергии с подвесного моста высоко вверху.

— Наверх! — закричал Голгоф. — За мной!

Он побежал к тонкой основной части башни, заметил закрытую дверь из черного дерева и вломился в нее, словно бык в изгородь. Внутри башни спиралью шла винтовая лестница, и Голгоф возглавил воинов, устремившихся наверх. Навстречу им спускались легионеры, надеясь блокировать атакующих на узких ступенях, но Голгоф практически горел от силы и врубился в них, даже не размахиваясь топором, просто отбрасывая людей в сторону. Клинки находили его плоть, но боль только делала его сильнее. Плечо налетело на щит, кости треснули, но он призвал скрытый колдовской потенциал внутри себя, и переломы срослись еще до того, как он добрался до следующего врага.

Вся ненависть изливалась из него посредством насилия, которое он творил над врагом. Это была та же страсть к битве, которая у него всегда была, но стократно сильнее и тысячекратно лучше. Он видел, как опустилось его племя, видел свою армию отброшенной от стен, ощутил презрение леди Харибдии и безразличную жестокость богов. Теперь он сжал всю эту ненависть в крошечную, добела раскаленную искру и сделал ее топливом для тех умений, которым научил его Крон тогда, в горах Канис. Он одной рукой сбрасывал легионеров с лестницы, начисто разрубал их пополам топором, зажатым в другой руке, и оставлял выживших, чтобы их затоптали воины, которые следовали за ним и ревели свои боевые кличи. Они были похожи на него. Они тоже хотели создать свои собственные легенды.

Голгоф снова вырвался на открытый воздух, на сей раз на головокружительной высоте, на балконе, который опоясывал башню. Через пропасть к следующей башне тянулся изящный мостик, перекрытый колдуном с огненной кожей и его стражей из двадцати легионеров, которые сформировали вокруг него внушительное кольцо копий.