Кристиан Данн - Силы Хаоса: Омнибус

Я наседал, ища что угодно и не находя ничего. Ощущение Нерожденного полностью пропало, затерявшись в потоке биения сердец воинов и их кружащихся мыслей. Демон столь тонко рассеялся между несколькими носителями, что практически полностью скрылся.

— …Хайон?

Я открыл глаза, только теперь осознав, что они были закрыты. Я настолько сосредоточился на погоне за этим сводящим с ума демоном, что мне потребовалось несколько секунд, чтобы заново сконцентрироваться на окружающей обстановке. Абаддон смотрел на меня.

— Я его почти достал, — сказал я ему.

— О чем ты говоришь? — спросил он.

Теперь на меня смотрел и Фальк. На меня смотрели все юстаэринцы. Красные глазные линзы, глубоко посаженные в рогатых шлемах с бивнями, глядели без слов. На усиленных сервоприводами руках были закреплены архаичные пушки. Изукрашенные булавы и топоры пристегивались магнитными замками к пластинам брони цвета прогорклого пепла.

Знали ли они? Считали ли, что из них изгнали демона, или же чувствовали его непреходящее прикосновение на отдалении от своего разумного сознания? Подстроил ли Саргон юстаэринцам такую участь по приказу Абаддона, или же это был всего лишь очередной порез, нанесенный кружащимся ножом судьбы? Если демон растворялся в их кровеносной системе почти полностью, являлись ли они вообще по-настоящему одержимыми?

Вопросы, вопросы, вопросы.

Вот на это и похожа жизнь в группировке Девяти Легионов. Видеть вещи, которые не могут быть возможны, и гнаться за ответами, которые могут никогда не появиться. Гадать, в каком состоянии пребывают души твоих братьев, и знать, что они в свою очередь сомневаются в твоем рассудке.

Верность — это все, однако доверием мы обладаем редко.

— Ни о чем, — отозвался я. — Отвлекся на секунду. Все в порядке.

Это был первый раз, когда я солгал Эзекилю. Он знал, что я лгу, однако я не почувствовал никакой злости или опасности возмездия. Я ощутил внутри него медленную пульсацию одобрения. Проверка пройдена. Доверие предложено и принято. В конечном итоге, я его не обманывал. Мы оба обманывали юстаэринцев.

— Нужно начинать немедленно, — произнес Фальк, постучав себя поверх сердца хтонийским жестом искренности.

Я не обращал на суть их беседы никакого внимания. Мне не было известно, о чем они говорили. Все стало ясно, когда Абаддон ответил тем же жестом, лязгнув кончиками пальцев о нагрудник.

— С помощью Хайона, — произнес он, — «Мстительный дух» вновь полетит. Братья, нас мало, а их много, но Град Песнопений падет.

Мы вернулись на дремлющий флагман, собравшись для планирования нападения. В первую ночь, что мы провели на борту «Мстительного духа», несколько из нас все еще носили цвета Легионов, к которым мы уже не ощущали никакой принадлежности. Сам Абаддон был облачен в свою разнородную боевую броню, создававшей впечатление, будто он состоит в каждом из Легионов, но не предан ни одному из них.

Через несколько коротких десятилетий мы собирались одетыми в черное, которого начал бояться Империум, и каждый из нас представлял на военных советах Абаддона свои собственные армии и флотилии. Мы сотнями стояли на мостике флагмана, заставляя услышать наши голоса и споря о том, какой из миров Империума уничтожить. Всей этой славе еще только предстояло придти. Для начала нам нужно было провести сражение, которое скрепило бы нас воедино, или же погубило.

Собрание состоялось на командной палубе «Мстительного духа», где когда-то стояли Гор, его братья-примархи и лорды-капитаны Легионов космического Десанта, которые сперва управляли судьбой Великого крестового похода, а затем решали судьбу восстания. Рядами висели знамена, изображавшие былые триумфы. Часть была соткана в виде гобеленов, другие представляли собой более примитивные собрания трофеев, связанных вместе и поднятых как штандарт победы. Большинство из висящих флагов увековечивали завоевания планет и сражения флотов, проведенные Лунными Волками за двести лет их крестового похода, пока Император не предложил им право изменить название, признавая их честь быть сыновьями Гора. Более грубые и ветхие символы являлись трофеями с поля боя — не с захваченных миров, а из сражений против верных Трону сил по дороге Гора к Терре. Между ними располагались ритуальные эмблемы воинских лож, которые в равной мере распространяли в рядах XVI Легиона просвещение и измену.

Глядя на обширный мостик, было сложно представить пустой зал заполненным тысячами офицеров и несущих службу членов экипажа. Легионеры собирались здесь целыми рядами, докладывая на брифингах кампаний и добавляя свои голоса к решениям, принимаемым внутренним кругом командующих Великого крестового похода. Галереи были выполнены в форме концентрических полумесяцев, чтобы вмещать военное присутствие, которого эти стены не видели уже сотни лет.

С каждой потолочной балки и настенного крепления на нас глядело яростное желтое Око Гора со щелью зрачка. Возможно, мне должно было бы казаться, будто свирепый взгляд осуждает меня. Но на самом деле я не ощущал ничего, кроме жалости. Сыны Гора пали настолько глубоко, насколько это вообще было возможно. Я судил по личному опыту, поскольку то же самое сделала Тысяча Сынов.

Мы стояли вокруг центрального гололитического стола: горстка воинов на месте, где некогда стояли армии. Я чувствовал себя падальщиком, явившимся рыться в прахе славного прошлого.

Я перечислю имена присутствовавших, чтобы сейчас их внесли в имперские архивы. Некоторые из этих воинов давно сгинули, пав в Долгой Войне. Других не узнать — их подлинные имена забылись, а изначальная личность погребена под множеством воинственных титулов, которыми их наделил напуганный Империум. Эти имена они носили тогда, в тот далекий день.

Фальк Кибре, Вдоводел, последний вожак разбитых юстаэринцев и предводитель группировки Дурага-каль-Эсмежхак. Вместе с ним было почти тридцать его братьев, облаченных в тяжелую броню их смертоносного клана.

Телемахон Лирас, капитан-мечник из Детей Императора. Он стоял в одиночестве — единственный из своих братьев, кто не стал пищей голодной страсти моей эльдарской спутницы. Тени, омрачавшие всю командную палубу, были не в силах приглушить блеск ликующей лицевой маски.

Ашур-Кай, Белый Провидец, колдун и мудрец из Тысячи Сынов. Он стоял вместе с фалангой рубрикаторов, которая насчитывала сто четырех наших пепельных братьев. Токугра, его ворон-падальщик, наблюдал за происходящим со своего насеста на плече.

Леорвин Укрис, известный — к вящей его досаде — как Огненный Кулак, капитан-артиллерист Пожирателей Миров и командир Пятнадцати Клыков. Он стоял вместе с Угривианом и четырьмя их уцелевшими братьями, каждый непринужденно держал массивный тяжелый болтер.