Кристиан Данн - Силы Хаоса: Омнибус

Так и лежал он, грудой плоти и кости, созданный дабы быть высшим хищником, ангелом смерти. Но в варпе он мог бы быть гораздо большим…

— Колдун! — голос ворвался в сознание с остротой меча.

Аш`И`Мок открыл глаза, вздрогнув от давления реальности вокруг него, с естественными углами и четкой иерархией форм. Он сразу осознал, где находится. Стратегиум «Мстительного духа», флагмана Разорителя.

Его чувства были переполнены физическими стимулами: горячие масла, разлагающаяся плоть, кровь, и наиболее мощное ощущение — страх.

Страх пропитывал каждый вздох на палубе. Страх руководил всеми действиями и нависал над каждым сердцем. Страх был всем, а источник этого страха сейчас стоял над колдуном, обрамленный багровым светом стратегиума.

Бог среди воинов, тиран и освободитель. Абаддон Разоритель, сын Гора, наследник Галактики и лорд Губительных Сил.

Его орлиное лицо с острыми чертами, постоянной сардонической улыбкой и выступающими бровями было бледным, сквозь кожу проступала тонкая сетка темных вен. Воитель был закован в черно и бронзу, полуночно-черные волосы обрамляли лицо, не будучи собраны во всем известный высокий узел.

Но внимание чернокнижника привлекли глаза Разорителя. Глаза, видевшие однажды время легенд, время, когда боги ходили среди своих людей. Время, когда Галактика горела, а лучшие представители Человечества пытались сохранить равновесие. Абаддон познал горькое поражение и пепел того огня въелся в его душу. Абаддон стал сильнее там, где более слабые воины сломались или обратили свою ненависть на другие цели. Воитель выучил уроки, преподанные ему поражением и невзгодами, и он вписал свои выводы в простую цель, которая однажды перевернет Галактику.

— Вставай, — приказал Разоритель.

Аш`И`Мок попытался подчиниться, чувство тошноты было новым для него. Его пост-человеческий организм сопротивлялся подобным вещам, однако возвращение в реальное пространство из чистого варпа было новым ощущением.

Колдун попытался приподняться на правой руке, но вновь осознал, что у него ее нет. Рана уже закрылась, но он не мог вспомнить, как это произошло.

Как долго я плыл по варпу, и что еще я забыл?

Чернокнижник бросил взгляд на свою грудь, где клинок лорда-феникса пробил сердце и легкие. Раны не было, остался лишь рубец на грудной пластине. Какая бы сила не вернула его Абаддону, она исцелила катастрофический вред, нанесенный организму. Он вновь попытался встать, последние слова на Велиоссе звенели в ушах.

— Аркона сожжет Галактику… — произнес космодесантник.

— Что это значит? — спросил Абаддон.

— Это последние слова лорда-феникса перед ее смертью. Перед разрушением Велиосса.

— Лорд-феникс мертва?

Аш`И`Мок кивнул.

— Королева воинов, в одеянии баньши.

— Тогда твоя задача в системе Харон закончилась не полным провалом, — буркнул Абаддон. — Плевать на эльдар, займемся ими в другое время.

Разоритель явно притворился, что ему нет дела до ксеносов, но Аш`И`Мок видел, что слова лорда-феникса запали ему в душу. Осознание того, что его повелителю стало интересно, и нашептывающие голоса сделали колдуна дерзким.

— Это не был провал, мой лорд, — произнес он. — Имперцы более не смогут обеспечивать свой флот по первому желанию.

Чернокнижник поднял обрубок руки и произнес:

— Это стоило больше, чем предполагалось, но это не провал.

Абаддон протянул когти, которые он снял с тела его павшего отца, мерцающие в кроваво-красном свете. Смертоносные клинки подняли Аш`И`Мока за грудную пластину без особых усилий.

Глаза Разорителя вцепились в колдуна.

— Не провал? — спросил он. — Ты должен был отдать мне этот мир, а не разрушить его. С ресурсами, которые ты мне обещал, Чернокаменные крепости были бы уже в моей власти. Или ты забыл клятву, что ты дал мне перед тем, как я отпустил тебя за твоими варп-видениями на Велиосс?

Голоса нашептывали ему в уши, предупреждая о сдержанности.

— Нет, мой лорд, я не забыл, — ответил колдун.

— Время Арконы придет, — сказал Абаддон и обернулся к гололиту, указывая на сектор карты, где горели миры целой системы, а пустотные бои поставили весь сектор на грань поражения.

— Готическая Война ждет, — улыбнулся Разоритель.

— Ворен.

Голос, звавший его по имени, едва проникал через пелену концентрации. Воитель уже много лет занимался медитациями, позволявшими ему надолго отстраняться от раздражающего присутствия своих соратников.

Конечно, пока что ему не удалось дойти до совершенства в этом искусстве, что крайне раздражало воина. Само по себе наличие изъянов было для него анафемой, нарушением всех базовых принципов. В конце концов, он ведь был легионером, одним из Детей Императора. Но это было так давно. Уже много десятилетий он сражался в битвах в осквернённых доспехах, выдававших в нём одного из Красных Корсаров.

Ворен знал, что он никогда не был «подданным» Гурона Чёрное Сердце, Тирана Бадаба. Он предпочитал думать, что решил предложить свою службу Тирану и, увидев возможность доказать своё превосходство, ухватился за неё. Однако он не был готов к неотёсанности, грубости всего бандитского сброда, составлявшего основные силы армий Чёрного Сердца. По большому счёту они вызывали в нём отвращение, как физически, так и духовно. Они сражались с такой беспечностью, что, если бы не необыкновенный стратегический талант Гурона, то, по мнению Ворена, все Красные Корсары погибли бы ещё во время битвы за Терновый Дворец. Поэтому он предпочитал отстраняться от остальных, намеренно казаться чужим, вызывая неприязнь и недоверие других воинов. Но это не заботило сына Фулгрима. Он не нуждался ни в братстве, ни в товариществе бестолкового быдла. Поэтому он занялся медитацией, позволяющей держать в узде свои чувства и направлять вечно тлеющий гнев во что-то более полезное.

— Ворен! — воин хорошо знал голос, доносившейся с открытой арки, входа в его обитель. Это был голос Илкона, одного из немногих Красных Корсаров, которых он начал хоть немного уважать. Вынужденный сражаться с ним бок о бок на поле боя Ворен неохотно признал, что на свой простой лад Илкон обладал мастерством. Конечно, в их отношениях не было дружбы, но Ворен был умён и одарён примечательным коварством. Он видел в Илконе потенциального союзника. Всем своим видом выражая растущее раздражение, воин Детей Императора поднялся и посмотрел на вход. С потолка некогда прекрасного зала сыпались хлопья скалобетона, крошечные напоминания о кишевшей вокруг разрухе. Хотя Ворен и стоял вдали от обломков, но всё равно стряхнул с одежды невидимые шепотки пыли, а затем недовольно посмотрел на Илкона.