Стив Паркер - Сражения Космического Десанта

Плитоподобные мышцы Хелбрехта напряглись. Один из неофитов вздрогнул, прервав размеренную работу.

Добыча обманула верховного маршала, и он приказал уничтожить Могильное Ядро. Планета была такой же неправильной, как и сами изверги, и её было необходимо сжечь. Но она не умирала. При обычном ходе вещей атмосфера должна была воспламениться от интенсивного орбитального обстрела. Модифицированные термоядерные бомбы устремлялись вниз через равные интервалы времени, безмолвно взрываясь на заданной глубине в густом газовом слое планеты. Их оранжевое сияние померкло; всемирный пожар так и не вспыхнул. Разве что только облака горели неохотно и странно. Кружившиеся синие вихри проносились в стратосфере. Не более разрушительные, чем высотные молнии, они вызвали странное сияние в радиоактивной короне планеты. Они танцевали, дразня Хелбрехта своей живучестью.

Почему она не горела?

Ни одна глориана не сопровождала завершение крестового похода. На флагмане Хелбрехта царила меланхолия. Слуги работали спокойно, снимая части доспеха настолько мягко насколько это было возможно. Ни один не осмеливался заговорить с ним. Сначала плащ, затем наплечники и тяжёлый силовой ранец, который унёс безропотный сервитор. Затем отстегнули поножи и наручи, осторожно отвинтив друг от друга и отсоединив от тела. Они работали быстро. Верховному маршалу это пришлось не по душе; без брони он чувствовал себя уязвимым перед своим позором.

“Прости меня, Император, за то, что я подвёл тебя, — подумал он. — Покарай меня за некомпетентность”.

Никакой кары не последовало. Магистр жаждал найти новую битву. Он начал бы действовать прямо сейчас, но ритуал требовал разоружиться, молиться и покаяться.

Хелбрехт владел своим телом с давно отработанной лёгкостью, он поднимал руки или перемещал вес, помогая слугам. В остальном он не обращал на них внимания, как не обращал внимания и на острую боль, когда вытаскивали интерфейсные штыри. Он не обращал внимания ни на что, кроме своего гнева и стыда. От них он не мог скрыться. В окнах купола его отражённое лицо наложилось на планету. Благородное и суровое, непроницаемое, как каменная скала, закалённое суровой трансформацией в Адептус Астартес и неослабевающей войной. Мало кто мог понять, глядя на него, что он думает. Хелбрехт был сдержанным человеком.

Но сегодня его гнев было легко заметить. Его нельзя было увидеть, зато можно почувствовать.

Последнюю часть брони отсоединили от чёрного панциря. Оружейный сервитор направился на свой пост рядом с альковом, где хранился доспех, встал внутрь и отключился. Неофиты поклонились, вышли на несколько минут, а затем вернулись с горячей водой и подогретыми маслами. Они шептали благословения очищения, вытирая его тело влажными полотенцами. Затем двое из трёх начали втирать тёплое масло в покрытую шрамами кожу, тщательно массируя натруженные сверхчеловеческие мышцы. Затем стали соскребать бронзовыми стригилями въевшуюся грязь и оставшийся после боёв пот. Третий опустился на колени и занялся искусственной рукой верховного маршала, блестящим медным механизмом, который заменял правую руку ниже локтя. Послушник смазывал её маслом и полировал, шепча обычные заклинания ремонта. Хелбрехт игнорировал неофитов и не сводил пристального взгляда с планеты.

Раздался звонок. Встроенный в альков рядом с дверьми безрукий и безногий сервитор объявил о посетителе, его мелодичный голос контрастировал с узким хирургически изменённым черепом.

— Магистр святости Теодорих просит позволения войти. Разрешить, отклонить?

Хелбрехт пошевелился, впервые отвернувшись от планеты. Слуги умело приспособились к его движениям.

— Он один?

— Нет. Магистра святости Теодориха сопровождает капитан Наруш из ордена Адептус Астартес Призраки Смерти.

— Оставьте меня и возвращайтесь к своим рыцарям. — Отпустил неофитов верховный маршал. За века выкрикивания приказов и молитв его глубокий голос стал грубым и резонирующим. Он был столь же бесстрастным, что и лицо: спокойный и почти пресный.

Неофиты поклонились. — Как прикажете, верховный маршал, — ответили они, и удалились через запасной выход.

Едва молодые космические десантники покинули помещение, как один за другим вошли четыре серва ордена, облачённые в мантии с крестом Храмовников и вооружённые пистолетами и мечами. Они заняли свои места, и приготовились служить высочайшему сыну Рогала Дорна.

— Разреши им войти, — сказал Хелбрехт. — Поприветствуй их. — С неожиданной целеустремлённостью он шагнул от купола. Его просторные покои включали Галлериа Астра, где он сейчас находился, палату для частных аудиенций, Стратегиум Окультис, библиариус верховного маршала, келью для сна, армориум, оружейную и другие более тайные комнаты. Многие из расположенных на самом верху центральной башни “Вечного Крестоносца” помещений были увенчаны сводчатыми потолками из бронированного стекла, сквозь которые открывался вид на ужасающее величие космоса.

Они когда-то принадлежали Сигизмунду, основателю их ордена и почти наверняка здесь бывал и сам Рогал Дорн. Столь легендарная история и такая честь мало что значили для Хелбрехта в этот момент. Он отстранился от них, считая себя недостойным.

Гигантские шестерёнки завращались, и двери с лязгом разошлись во внутренние переборки “Вечного Крестоносца”. Магистр святости Теодорих вошёл в покои верховного маршала. Как и требовала традиция, капеллан был в доспехе и шлеме. За ним следовал капитан Наруш из Призраков Смерти. Он также был полностью в броне.

— Повелитель, — произнёс Теодорих. Он подождал, пока двери закроются, и снял шлем-череп, открыв неподверженное времени лицо Адептус Астартес, не несшее никаких возрастных генетических изменений, но, несомненно, старое.

Жёсткое и твёрдое оно ничего не выражало, испробовав все комбинации выражений и признав их неподходящими. На голове единственная полоса ярко-белых волос. Во лбу пять служебных штифтов в форме креста — символ двухсот пятидесяти лет службы.

Сервы отвели взгляд. Только маршалы, рыцари Внутреннего круга и состоявшие в братстве капелланов могли смотреть на воина-жреца Чёрных Храмовников без шлема.

Лицо Хелбрехта стало ещё непроницаемей, когда он увидел, что Теодорих снял шлем перед посторонним, но он не стал демонстрировать своё неодобрение. В конечном счёте, Наруш был капитаном ордена, пускай и чужого, и достоин этой чести. Дело в том, что реакция Хелбрехта была личной и комментировать то, что он счёл ошибкой Теодориха, будет невоспитанно и невежливо по отношению к гостю.

Верховный маршал взял предложенное ему одним из камердинеров полотенце и вытер лицо и грудь. Другой принёс мантию — многослойную сутану цвета белой слоновой кости. Сверху шло толстое чёрное шерстяное облачение, украшенное рифлёным крестом ордена. В такой одежде его можно было принять за гигантского человека, который устал от жизни и ушёл в монастырь. Но только если не смотреть ему в глаза. Они были тёмными, помнящими и оценивающими. Они пылали рвением воина, отражая отблески артиллерийского огня. Он ликовал в бою и пел молитвы Императору громким звоном клинков. В окружавшем его воздухе ощущалась жажда битвы. Если бы возникло желание долго выдерживать его пристальный взгляд, то в его глазах можно было увидеть праведность, уверенность и изредка мелькавшее нетерпеливое ожидание кровопролития.