Стив Паркер - Сражения Космического Десанта

— Десантники сейчас в глубине корпуса скитальца, владыка. Если у них возникнут трудности, то мы не услышим призывов о помощи, да и не сможем оказать ее.

— Я знаю об этом, — Цедис установил кусок стекла на место. Он был серо-коричневого цвета, обозначающего часть склонов горы Калиций.

— Разве тебе не лучше быть на мостике и следить за происходящим?

— Брат Мазраэль, зная меня уже триста лет, ты задаешь такие вопросы? Что еще ты хочешь узнать?

— Только то, о чем спрашиваю, владыка.

— Честь возглавить операцию принадлежит Новадесанту. Наши сильные стороны в ней не помогут. Необходимы скрытность и осторожность, а не славный лобовой натиск или стремительный свист клинков. Я с радостью передал командование капитану Гальту. Такое задание больше подходит характеру Новадесанта.

— Скрытность и осторожность — не лучшие черты характера, владыка. Лучше встретить врага в открытом бою.

— Сегодня ты говоришь, как сангвинарный магистр Теале, реклюзиарх Мазраэль. Может быть, и так, но это необходимые черты.

— Я лишь проверяю тебя, владыка, как необходимо проверять всех нас. Скрытность и ярость, предусмотрительность и доблесть, и многое другое — все это орудия в великой оружейной Адептус Астартес, — он сделал паузу. — Впрочем, тебя расстраивает необходимость пустить их на борт первыми. Я чувствую это.

— А разве тебя это не расстраивает?

— Как ты и сказал, владыка, выбранный инструмент должен подходить для своей задачи. Ты не стал бы пытаться вставить маленькое стеклышко силовым кулаком. Эмоции и гордость — плохие движущие силы для стратегии. Необходимо сохранить нашу страсть для следующей битвы. До этого нужно проявить предусмотрительность.

— Именно так, реклюзиарх.

— Но, владыка, — реклюзиарх подошел ближе, — я думаю, что не это причина, по которой ты находишься в своих покоях, а не на мостике. Не в твоем характере отстраняться от задания, даже если ты передал право возглавить его другому.

— А, так ты обратил внимание.

— Ты вообще сам на себя не похож. Где сегодня твои обходительность и доброта, владыка? Такое легкомыслие… не подобает тебе.

Цедис поставил стеклышко на место, взял молоток, вбил вокруг него гвозди и потянулся за новым куском стекла. Магистр повертел его в руках, не встречаясь взглядом с капелланом.

— Ты считаешь, что «жажда» иссушает лучшее, что во мне есть, реклюзиарх? Я уже теряю себя? Ты мудр, скажи, что видишь.

Мазраэль прочистил горло. Когда он вновь заговорил, его слова были осторожными.

— Это моя роль, владыка, — быть хранителем душ наших братьев. Твое поведение на борту «Новум ин Гонорум» было необычным. Я хорошо чувствую перемены, предвещающие скорое разрушительное воздействие «жажды» и первые уколы «чёрной ярости». Ты знаешь, что кроме исполнения ритуала — это моя важнейшая обязанность, которая превыше всех других.

— И ты видишь эти перемены во мне, Мазраэль?

— Владыка Цедис, пожалуйста…

Цедис с трудом сдерживал напряжение в голосе:

— Мои тело, дух и разум в полном порядке, реклюзиарх Мазраэль. Скоро мы проведем ритуал, и со мной и моими братьями все будет хорошо. Скажи мне, что тебе легко. Что на борту любого из кораблей этого флота есть брат, который не чувствует приступов «жажды».

— Я несу эту ношу, как и все мы, владыка, — признал Мазраэль.

— Вот и твой ответ. Со мной всё в порядке.

Цедис поднял взгляд от работы и улыбнулся капеллану:

— Как только мы проведем ритуал, все будут в порядке. Я работаю, чтобы сосредоточиться до начала настоящего боя. Пусть наши союзники, эти маленькие братья Ультрамара, разберутся с первым заданием. Пусть получат свою славу. Когда придет время, мы покажем им правильный способ уничтожать врагов человечества — в ближнем бою, клинком и мускулами. И эта большая битва, грядущий штурм, предоставит нам отличную возможность поучаствовать в столь милой нашим сердцам резне, не так ли?

— Да, владыка, — реклюзиарх коротко кивнул и опустил руки. — В таком случае мне необходимо идти, поговорить с сангвинарным магистром Теале о ритуале. Нужно выбрать людей. Как ты и говоришь, время приближается.

Улыбка исчезла с лица Цедиса.

— К сожалению, это так, да.

— Не печалься о тех, кто отдает себя. Они служат по-своему, чтобы мы могли исполнять наш долг, владыка. Все люди — подданные Императора и выражают верность ему так, как могут. Кровью верных слуг Императора звезды держатся чистыми. Нашей кровью и кровью других.

Мазраэль двинулся к выходу. Личный слуга Цедиса придержал для него дверь. На пороге реклюзиарх остановился.

— Облачишься ли ты в черное с красным, когда придет время, владыка? — спросил Мазраэль. — Или пожелаешь принять милость Императора? Тебе нужно лишь сказать о своем решении, это твое право.

— Ни то, ни другое, друг мой. Не сейчас, не сейчас, еще какое-то время — нет, — ответил Цедис.

Мазраэль коротко кивнул.

— Я молю, чтобы так и было, владыка.

Он ушел.

Дверь закрылась, и Цедис тяжело выдохнул. Его трясло от усилий, необходимых, чтобы контролировать себя. Кусок стекла, зажатый в руке, выскользнул из пальцев и со звоном упал на незаконченную работу. Магистр схватился за стол и затрясся. Его кожа зудела. Из-за неспособности потеть он чувствовал ужасный жар. Горло непереносимо жгло.

— Мой господин, с вами все хорошо?

Цедис заставил себя поднять взгляд.

— Да, Порфирио, я…

Цедис замолчал. Его слуга стоял неподалеку, сомневаясь, стоит ли ему подходить. Глаза магистра пробежали по телу слуги, мимо трубок для крови и отдающих разъемов, покрывающих его кожу, пока не остановились на шее. Там едва заметно пульсировала артерия. Цедис смотрел, как она бьется, бьется, бьется…

— Господин?

— Оставь меня, — поспешно произнес магистр ордена.

— Владыка?

— Уходи! Немедленно! — Цедис закричал так громко, что Порфирио отшатнулся назад, спотыкаясь о свои ноги.

Цедис так сильно вцепился в край стола, что скреплявшая его рама прогнулась. Магистр пытался устоять на ногах или удержаться руками.

Окно приняло на себя большую часть его страданий. Раздался резкий звон бьющегося стекла, и Цедис посмотрел на панель. Через изображение Холоса, по его груди и руке бежала трещина — в направлении ангела. Магистр уже знал, что никогда не завершит витраж.

Горло Цедиса было сухим и горячим, как песок в пустыне, от паха к макушке поднималось жуткое давящее ощущение, каждый волосок сводило у корней, будто все они скоро выпадут.

— Кровью верных слуг Императора звезды держатся чистыми.

Мазраэль цитировал Кодекс Жиллимана, по которому они жили. Примарх Ультрамаринов не вкладывал в эту фразу такого смысла, который придали ей Кровопийцы. Неуравновешенный разум всегда ищет оправдание своим действиям.