Стив Паркер - Сражения Космического Десанта

— Помоги мне, о Император. Покажи мне путь к врагу моему, чтобы я убил его ради тебя и покончил с этим местом. Помоги мне, чтобы я смог помочь своим братьям.

Он сразу же почувствовал присутствие. Холос поднял взгляд. К его разуму прикасался еще один, затем множество, осколки разных времен, все указывали ему путь. Он сосредоточился на сильнейшем из них. Десантнику почудились другое место, другой туман и печальный брат в доспехах эпистолярия. А затем картина исчезла, и остался только путь. Холос обнажил заостренные зубы и направился туда, куда указывал разум, двигаясь по разным, постоянно петляющим коридорам. Он никогда не запомнил бы эту дорогу самостоятельно. Крики меньших асторгай становились тише. Дважды их пришлось убивать, но это не заняло много времени. Холос двигался с вновь обретенными уверенностью и волей. Он проходил мимо пузырящихся прудов вулканической кислоты, над глубокими расщелинами и вблизи от зловонных дыр, которые испускали гнилостные пары. В итоге все это осталось позади. Дорога пошла на подъем, Холос вознесся над жаром и оказался в длинной пещере. Там, на троне из человеческих черепов, скрючился Ло-тан, повелитель асторгай и защитник вершины горы Калиций.

Существо атаковало без предисловий. Оно взмыло в воздух и спикировало прямо на Холоса, вытянув единственную ногу. От асторгай несло падалью и застарелой кровью. Этот запах был Холосу слишком хорошо знаком из-за безумия, охватившего орден.

Десантник увернулся от атаки. Ло-тан двигался быстро и сменил направление на середине полета, дернув широкими крыльями, испещренными красным. Холоса отбросило в сторону с такой силой, что он врезался в стену. «Обагренный ужас» оказался зажат под телом десантника. Кровопийца оттолкнулся от камня, как только грудные когти Ло-тана схватили его левую руку. Враг был могуч, и металл брони смялся от его силы. Зашипев от боли, Холос развернулся от стены и ударил прижатой рукой, по дуге направляя «Обагренный ужас». Оружие впилось в грудные когти асторгай, наполовину отсекая схватившую десантника руку. Существо отдернулось, оба его клюва взревели. На пол капала зеленая кровь. Холос отошел назад, Ло-тан поступил также. Они ходили по кругу, измененный человек и чудовище-чужак, выжидая подходящего момента для убийства.

Ло-тан в два раза превосходил размерами обычных асторгай. Три глаза на его заостренной морде были защищены костяными наростами. Череп оканчивался парой ороговевших выступов, похожих на клювы, из-за которых рот выглядел разделенным надвое. На самом деле это были затвердевшие приспособления для разрывания плоти. Сам рот находился за ними. Когда чудовище заревело, Холос увидел изогнутые зубы, усеивающие глотку. Если Ло-тан поймает его, то зубы вонзятся в плоть или промежутки брони и затянут Холоса внутрь в несколько судорожных движений. Задняя часть головы представляла собой скопление наростов, поднявшихся от злости и твердых, как перья.

Ло-тан осторожно обходил десантника, растопырив крылья и склонившись к земле. Позой он напоминал распростершегося перед господином просителя. Чудовище опиралось на два пальца, которыми оканчивалось каждое крыло. Холос не был глупцом, он хорошо знал асторгай. Их боевая стойка выглядела смехотворно, но эти существа могли двигаться очень быстро, оттолкнувшись своей единственной ногой и стремительно ударив врага затвердевшими краями перьев.

Ло-тан издавал глубокий булькающий звук. Он не говорил. Считалось, что этой способностью обладали только юные асторгай, с возрастом они постепенно теряли ее, а Ло-тан был самым старым из этих существ.

Холос глотал воздух. Его мучили видения старых битв и беспокоили образы тех, которые еще лишь произойдут. Кровопийцу наполняла ярость древних, он хотел только одного — броситься на чудовище и кромсать его мечом и зубами. Но Холос был космодесантником с исключительной волей, именно поэтому его избрали для подъема на гору Калиций. По крайней мере, так будут говорить в последующие столетия. Воин сдерживался, он твердо решил, что не упадет в темный колодец, бурлящий в его втором сердце.

С визгом Ло-тан ударил…

…и Цедис шагнул назад. Повелитель улья генокрадов был настолько быстр, что его когти расплывались в воздухе. Цедис принял удар на «Гладиус рубеум». Металл зазвенел так же, как звенел под молотом во время ковки. Поток изображений на лезвии на секунду погас.

Цедис моргнул. Он снова был собой. Холос продолжал оставаться в его разуме, воспоминания героя пытались вытеснить мысли магистра. Он видел пещеру, в которой сражался Холос, наблюдал за атакой асторгай, чей облик накладывался на повелителя улья генокрадов. Цедис хотел сразиться с ним, но не мог. Он больше не контролировал свои действия полностью. Магистр Кровопийц жил, повторяя приключения Холоса, и выбирать ему не приходилось. Все было предрешено. Цедис прекрасно знал, что это его последняя битва. Он покорился воле Императора и отправился навстречу судьбе, заложенной в его крови.

Четырехметровый гигант, повелитель улья был стар, неисчислимо древен по людским меркам. Чудовище выросло до такого размера в межзвездной ночи, растолстело на украденной любви. Этот генокрад был самым крупным представителем своего вида на тысячи световых лет вокруг. Долгие тысячелетия он плыл по течениям варпа, рос все больше, наращивал свое могущество вместе с размером гнусного выводка.

Его семя заразило бессчетные миры, умы его детей подчинили себе волю миллионов разумных существ. Генокрады извращали родительские инстинкты пораженных, лишая их выбора и заставляя заботиться об ужасных детях. Для повелителя все это ничего не значило. Он делал то, для чего был выращен, его мощный разум был нужен только для эффективного исполнения обязанностей. По крайней мере, так будут считать более поздние поколения магосов-биологис.

На самом деле мысли, тревожащие такой разум, находились далеко за границами человеческого понимания. Немного существовало созданий, чья психика была настолько же чуждой людям, как у генокрадов. Разум чужака смотрел на Цедиса глазами, лишенными милосердия. Вряд ли он понимал, что видел героя человеческой расы. Да и что значили герои для такого существа? Сможет ли оно, не имея представления о свободе выбора, оценить самопожертвование, которого требует героизм? За время своего путешествия меж звезд повелитель улья встретил сотни видов разумных и миллионы неразумных существ. Все они падали на колени, их воля увядала под его взглядом.

Генокрад склонил голову. Его ноздри раздувались. Непознаваемый разум потянулся к маленькому результату эволюции, слабому существу, которое боролось с собственной природой и находилось на волоске от смерти. Эти вещи не волновали повелителя улья.