Алина Смирнова - Сердце Пустыни

— Мы даже не успели сравняться с тобой по силе, только попытались, а ты уже стала сильнее, пойдя по пути объедения. Эльреба… ты просто чудовищно сильна. Явилась уничтожить меня лично?

Теперь Салидин понимал, как рассматривать ее мысли, чувства и поведение. Она дракон, несомненно, она дракон… она мыслит и чувствует, как дракон и все остальное уже было не важно. Перед ним живое воплощение дракона. Ведь он только что видел собственными глазами, как громадный черно-золотистый ящер превратился в хрупкую девушку, заключенную в доспехи из жидкого металла.

— Как мне жаль тебя, Салидин. Ты так ни чему и не научился. Зачем это? — она указала рукой на песочную армию. Разве я дала тебе ее для этого? Ты должен был бежать вместе со своим народом и с помощью этой армии защитить их. Посмотри на них, ведь они почти бессмертны, против теней и против мертвецов, а сейчас… — она щелкнула пальцам и стоящие ряды песочных воинов тут же зажглись языками пламени… один за другим они плавились и превращались в пустоту. — Их нельзя было оставлять здесь и сражаться с ними против драконов. Не только мое пламя, пламя любого дракона может их уничтожить, — и в доказательство своих слов Эльреба кивнула Харэ, вокруг наружных стен города, где было полным полно восставших из песка воинов, стали плясать огни серебристого пламени. Как будто по команде драконы, застывшие в воздухе над Эшфером, стали пикировать вниз и выпускать струи пламени, сжигающие все на своем пути… — Отдай ты мне Эшфер и убеги вместе с песочной армией дальше в Аиэшфер, сумел бы спасти остатки своих асуров. А затем из Эльсшферы бежать дальше в Нифльхейм и присоединится к Эвергрину. Конечно, объединится с тобой было бы выше его моральных сил, но твою жалкую душу и ее жизнь он бы сохранил.

— До того как ты пришла бы в Нифльхейм и там все спалила? Зачем давать мне еще шансы? Если я и так не оправдал твоих надежд?

— Не оправдал моих надежд?! А я возлагала их на тебя? Гильгамеш, мой милый… на тебя возлагали надежды все вокруг, но только не я… твой шумерский народ, Боги с твоего пантеона — Энлиль, Энки, Инанна, Син. Все они называли тебя своим братом. Вот они возлагали на тебя надежды. Энкиду — твой друг и соратник, которого ты самолично отправил на смерть, отправляя в мир Ночи… как царь Урука, ты не оправдал всех этих надежд, — Эльреба взяла протянутую руку Харэ, будто одно прикосновение к нему, как к той кукле, с которой носилась Лилианна, успокаивало ее.

— Как на Короля асуров… Богиня Эа, твоя мать… повелительница Арушумари, вот она возлагала на тебя очень большие надежды. Твой народ возлагал на тебя надежды, как на великого Короля. Ты стал сильнее и вес твоего слова на Вселенской арене перевесил всех Богов вместе взятых. Твои друзья возлагали на тебя надежды, и все они отдали свои жизни за блеск этой надежды. И наконец, твоя любимая Нэй, любила тебя и возложила на тебя мечты и надежды, и в тоге также отдала свою жизнь… Салидин, я же, в отличие от всех, не возлагала на тебя никаких надежд, когда я сделала тебя Королем асуров… я же уже говорила… я лишь желаю увидеть, как ты утонешь в Бездне и познаешь весь спектр боли и отчаянья.

— Я не собираюсь сдаваться. Я не собираюсь отступать. Я знаю, что война началась из-за моей слабости… моей ошибки, однако я не нуждаюсь в большом количестве уроков, чтобы это понять.

Салидин осознавал, что сейчас стоит перед лицом носителя Хаоса и смерти, и что Эльребе все равно чью судьбу… нужно было решить, Короля или простого смертного, для нее, перед ее взором дракона, абсолютно все были равны, и судила она души живых не потому кем они являлись, а по свету, исходившему от этих душ. В понятие этого света Эльреба вкладывала все те признаки, по ее мнению, которые должна была проявлять благородная душа. Она — дракон, для нее благородство всегдазначит нечто большее, чем для других… и Салидин прекрасно знал, что его собственного благородства за обе прожитых жизни, за две Вселенных сейчас не хватит, чтобы вызвать ее милосердие. Да и он понимал, что даже если оно и было внутри нее… оно отравлено. И отравил ее милосердие он, своими собственными руками в тот момент, когда подался злобе и корысти и убил ее в теле маленькой девочки.

— Эльреба, я бы хотел попросить прощения, но не у тебя… у той части тебя, которая когда-то была Лилианной, у той тебя, с которой я был знаком. У той тебя, которую я любил, как собственную дочь и у той тебя, что уничтожил собственными руками. Без сомнения, оправданий моему поступку нет и не будет. Да я и не прошу об оправдании… милосердии или снисхождении. И Харэ… я не знал, не знал, что в той кукле была рациональная часть тебя, я не знал… как сильно она тебе дорога, как сильно тебе было больно и как это ужасно — чувствовать свою беспомощность, когда кто-то… кто тебе очень дорог, страдает и мучается на твоих глазах. А ты не можешь сделать ничего, осознавая, как ты слаб и бессилен. Прости меня, Харэ…

Эльреба была неподвижна, словно застывшая статуя, а Харэ едва заметно кивнул, по его губам блуждала улыбка. Она отпустила его руку и подошла к Салидину, отвесив пощечину. Сила ее удара была настолько сильной, что Салидин упал на колени, и закричал, потому что даже сквозь доспехи ее пламя обжигало, у него на щеке проявлялся страшный ожог.

— Примерно так выглядит боль, Салидин. Конечно, ощущения немного не те. Знал бы ты, что испытывает маленький ребенок, наполненный эмоциями и страхами, в тот момент, когда его душат и он чувствует, что умирает… но все-таки частично мне удалось воспроизвести эту боль. Твое предательство и твой поступок не просто отравили мое милосердие, и заразили мой разум ненавистью и желанием мести, они запустили источник Хаоса, придав ему небывалую мощь, из-за тебя Харэ пришлось создать клетку из водных зеркал, соединённую с Бездной, в которой этот Хаос удалось запереть, однако он постоянно вырывается наружу, его трудно контролировать, а жить с ним невозможно. Из-за тебя все началось, тобой все и закончится. Если ты исчезнешь, возможно, мне станет легче, и я смогу найти способ спасти Вселенную от собственного Хаоса, — из ее ладони вытянулось лезвие, полностью состоящее из золотого огня, она направила его на голову Салидина и замерла.

Харэ смотрел в глаза Салидина не мигающими зелеными глазами дракона. «Он знает», — подумал про себя Салидин. «Знает, что я прав. Он делает это ради нее».

Вокруг них сжималось кольцо огня разноцветного цвета, на глазах и Эшфер и великая пустыня превращались в пепел. Накидка из тени вдруг исчезла, и Салидин увидел свое отражение в маске. Она не могла даже посмотреть ему в глаза сейчас. «Цена…», — Салидин вспомнил ее слова и именно сейчас, ему стало ее жалко, в какой-то момент от накала силы вокруг, чувства Харэ и Салидина будто пересеклись в одно мгновение времени, либо это была не случайность и Волшебник намеренно это сделал. Но Салидин на мгновение почувствовал его эмоции…