Дэн Абнетт - Ересь Хоруса: Омнибус. Том I

— Не могу отделаться от мысли, что это лишь способ скрыть куда большее злодеяние. — Гека'тан указал на толпу. Страсти немного поутихли. Их сменили жалобы и мрачное смирение.

— О людях тоже надо подумать.

— А что с ними такое? — у Аркадеза был удивленный вид.

— Если мы дадим себя обмануть, убийца превратит их в кровавое месиво.

— Им самим следует позаботиться о собственной безопасности.

— Один из нас должен остаться.

— Чтобы убить это существо, мы должны идти вдвоем. С каких пор сыновья Вулкана отказываются выступать единым фронтом?

— Мы еще и прагматики, брат, и понимаем, когда нужно приспосабливаться, — возразил Гека'тан. — Мы не можем дожидаться, пока нас перебьют на месте. Так что я пошел.

— Ты? — недовольство Аркадеза было очевидным. — Если ты так рвешься защищать людей, оставайся тут и занимайся этим. — Кое-кто из горожан начал оглядываться, так как разговор пошел на повышенных тонах.

— Я бы с радостью, но выйти на охоту способен только один из нас. Ты не сможешь.

В голосе Ультрамарина зазвучал гнев.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Посмотри на себя, — предложил Гека'тан с традиционной для Саламандр прямотой. Он не собирался никого оскорблять, просто не понимал, что его слова и поведение могут быть истолкованы таким образом.

— Я все еще воин, — заявил Аркадез, — сильный и ловкий, как какой-нибудь неотесанный варвар из дикого племени.

— Тогда докажи это.

— Что?

— Напади на меня, и посмотрим, сможешь ли ты победить…

Сверкнув саблей, Аркадез бросился на Гека'тана. Однако он чуть замешкался, всего на секунду-другую, и этого было вполне достаточно, чтобы Саламандр сумел уклониться от удара и с силой боднуть головой в переносицу патрицианского носа Ультрамарина.

Хлынула кровь, заливая Аркадезу губы, а Гека'тан, обратив массу противника против него самого, швырнул собрата через зал. Нескольким ноблям пришлось разбегаться в стороны. В толпе испуганно заохали, когда их защитники накинулись друг на друга.

Аркадез вскочил, так быстро, как позволяла его бионика, но обнаружил, что вспышковая сабля уже приставлена к его горлу.

— На охоту пойду я, — сказал ему Гека'тан. — Ты останешься.

Тяжело дыша, Ультрамарин медленно кивнул.

— Я этого не забуду, сын Вулкана.

— Знаю, что не забудешь.

Гека'тан со вспышковой саблей в руке неспешно скрылся в темноте.

Не прошло и часа, как Саламандр вернулся.

Аркадез стоял спиной к нему. Настроение Ультрамарина не улучшилось.

— Ты что, уже сдался? Я думал, Саламандры упорные.

— Я нашел след и прошел по нему в глубину трубопроводов, — ответил Гека'тан. Аркадез заметил, что тот держит саблю в другой руке. — Похоже, у ассасина с самого начала был продуман план отхода.

— Так он удрал?

Гека'тан кивнул.

— Причем туда, куда мы не сможем пройти за ним. Ход слишком узкий и крутой и ведет прямо в недра комплекса, на геотермальные подуровни.

— Значит, будем ждать, — бросил Аркадез, отворачиваясь, — когда ворота откроются и легионы узнают про наш провал. Хорус заполучил этот мир, брат!

— Все намного хуже, — ответил Гека'тан каким-то не своим голосом.

Вместо того чтобы изумиться, Аркадез резко опустил плечо, уходя из-под ожидаемой им атаки. Он развернулся и вскинул вспышковую саблю, отражая удар костяных лезвий, стремительно выросших на кончиках пальцев Гека'тана.

— Как ты узнал? — спросил ассасин.

Их клинки встретились, рассыпав град искр и костяных осколков.

— По запаху, — ответил Аркадез своему противнику и улыбнулся, когда грозная громада обрушилась на убийцу, сминая ему бок.

— От меня разит золой и жаром, — пояснил настоящий Гека'тан, возникший из теней, где он таился с момента своего мнимого ухода. — Твоя рана была недостаточно глубокой.

Они сцепились, Саламандр и ассасин, трансформирующийся прямо по ходу схватки.

Лицо противника постоянно переходило от одной метаморфической сущности к другой и обратно: сначала фермер, потом маршал и, наконец, кустодий, на котором он и остановился.

— Ты не лев, — прорычал Гека'тан, с хрустом круша позвонки врага.

Толпа вокруг них визжала и вопила от ужаса. Толкотня у двери перешла в давку.

Ассасин захныкал от боли, издавая какие-то резкие птичьи звуки, выводившие Саламандра из себя.

— Умно, — прошипело существо сквозь стиснутые зубы, резко подобрало ноги и ударило Гека'тана коленями в грудь, перескочив через его тело.

Саламандр пролетел несколько метров и грохнулся об пол.

— Ложь, чтобы поймать лжеца. — Аркадез, вооружившись двумя вспышковыми саблями, налетел на врага. Огненная вспышка мигнула и погасла, когда оружие врезалось не в плоть, но в камень.

Ассасин отскочил назад, петляя, чтобы не столкнуться с могучим Саламандром, рядом с которым он оказался.

Костяной клинок в его правой руке превратился в кустодианскую учебную спату, и это оружие обрушилось на Аркадеза. Поддельная сталь заскрежетала о настоящую, когда Ультрамарин принял удар на свою бионическую руку. Аугментированным было только предплечье, но этого оказалось достаточно, чтобы нарушить планы врага. Аркадез топнул ногой, пытаясь попасть по ноге ассасина и раздробить ее. Рокрит под ним раскололся, по полу тонкой паутиной разбежались трещинки.

— Сдавайся, тебе конец! — отрывисто бросил Аркадез.

Краем глаза Ультрамарин заметил Гека'тана, нависшего над ассасином сзади.

Саламандр раскинул руки и резко свел их вместе, наподобие оживших ониксовых кузнечных щипцов.

— Это вам конец, — хихикнуло существо, выплюнув струйку желудочного сока, обжегшего щеку Гека'тана. Саламандр даже не поморщился, он просто давил.

Аркадез обрушил на лицо существа бионический кулак, вырвав из его руки костяной клинок, засевший в предплечье Ультрамарина.

Существо, медленно сдавливаемое Гека'таном, хрипело, будто пробитое легкое. С приближением смерти способность к мимикрии нарушилась. Тело и лицо непрерывно менялись, словно времена года, принимая знакомые и незнакомые облики.

— Для чего ты здесь? — прорычал Гека'тан, сдавливая лакримоля, ибо ничем иным эта мерзость быть не могла. — Какое большее зло ты маскируешь?

Император и его легионы приложили немало усилий, чтобы уничтожить эту разновидность вампиров-полиморфов, и все же, подобно терранским атомным тараканам, те отказывались вымирать.

Даже истинные очертания существа были неотчетливым, беспорядочным нагромождением бесформенных конечностей и раздутых кусков плоти. Глаза его, однако, были вполне различимы — безжалостные черные бусинки, горящие безграничной ненавистью.

Оно умерло, смеясь — это был жаркий и влажный звук, скорее хрип, чем веселье.