Дэн Абнетт - Ересь Хоруса: Омнибус. Том I

Она пригнулась от лазерного луча, оставившего за ее спиной в каменной кладке обугленные дыры. Прищурившись от дыма, она заметила Майю и ее двух детишек, укрывшихся в импровизированном блиндаже из выломанных каменных плит и упавших балок. Майя замахала ей рукой, и Роксанна торопливо скользнула между камнями.

— Сюда, девочка, — повторяла Майя, подтаскивая Роксанну в относительную безопасность случайно образовавшегося убежища у ног Безучастного Ангела.

— Майя! — воскликнула Роксанна и крепко обняла женщину.

Арик и его младший брат, имени которого Роксанна не знала, лежали, закрыв головы руками, и всхлипывали от страха.

— Что происходит? — спросила Майя, с трудом сдерживая слезы.

— Они нас всех убьют, — не задумываясь, ответила Роксанна. — Здесь никого не оставят в живых.

— Не говори так, Роксанна, — взмолилась Майя. — Мои мальчики — это все, что у меня осталось. Это какая-то ужасная ошибка! Они не тронут моих детей!

Были ли ее слова вопросом или мольбой, Роксанна не поняла и просто покачала головой.

— Нет, не тронут, — сказала она.

Майя взглянула на нее с таким облегчением, что Роксанне стало неловко от своего обмана. Несмотря на относительную безопасность, Роксанна чувствовала на себе чей-то хищный взгляд, как будто поблизости притаился готовый к прыжку зверь.

Она огляделась по сторонам, но ничего не заметила.

Но страх не покидал ее, и Роксанна подняла взгляд к гладкому лицу Безучастного Ангела. Ей почудилось, что статуя с любопытством ее разглядывает, и Роксанна тряхнула головой, удивляясь странному ощущению. Она подняла вверх руку с вытянутыми пальцами, и огромная голова словно бы наклонилась ей навстречу. Внезапно грохот боя стих, и губы Роксанны разошлись в тихом вздохе — в бездонной глубине полированного камня проявился бледный лик.

Зачарованная его невероятной красотой, Роксанна потянулась к нему, стоя на коленях.

— Ты с ума сошла? — прошипела Майя, дергая за одежду и заставляя пригнуться к самому полу.

Оглушительные раскаты стрельбы вернулись с новой силой, и когда Роксанна снова посмотрела на Безучастного Ангела, бледный лик уже исчез.

— Ты что, хочешь, чтобы твою хорошенькую головку снесло напрочь? — сердито выговаривала ей Майя.

Роксанна теснее прижалась к Майе и детям. Рядом с этой большой и заботливой женщиной она чувствовала себя увереннее. Она заметила, что Арик постоянно вертит в пальцах серебряное кольцо.

— Они собираются всех нас убить, — бормотал мальчик. Его слова, хоть и произнесенные шепотом, поразили Роксанну своей страстью. — Пожалуйста, помоги нам, помоги!

В клубящейся пелене появилась чья-то тень, и Роксанна схватила острый обломок скамьи. Не такое уж грозное оружие, но все же лучше, чем ничего.

При виде окровавленного и залитого слезами лица Палладия Новандио она расслабилась. Старик шатался, словно пьяный, и страх Роксанны от сознания всего происходящего перерос в гнев.

— Палладий! — закричала она, и он обернулся. — Иди сюда!

— Роксанна… — всхлипнул Палладий, доковылял до их убежища и тотчас рухнул на пол.

Он упал на руки Роксанны, так что она ощутила, как сильно бьется его сердце. Палладий плакал, уткнувшись в ее плечо, и крепко держал за руку, а сражение вокруг них не утихало.

— Я потерпел неудачу, — говорил он. — Я недостаточно старался… Я не смог ей препятствовать, и теперь всем приходится страдать.

Роксанна затащила его в ненадежное укрытие, а Палладий поднял взгляд к Безучастному Ангелу.

— Почему? — потребовал он ответа у безликой статуи. — Я так старался тебя умилостивить! Почему ты забираешь этих людей? Почему? Возьми вместо них меня, возьми меня, а их оставь жить! Любовь моя, я снова тебя увижу! Мои дорогие мальчики, отец скоро встретится с вами! — Палладий вскочил на ноги, продолжая выкрикивать обвинения и укоры статуе ангела. — Возьми меня, мерзавец!

Роксанна пыталась его удержать, заставить замолчать, но понимала, что никакие слова не смогут остановить поток, изливающийся из глубины его души.

— Забери меня! — зарыдал Палладий, падая на колени. — Пожалуйста!

— Уходи, — произносит воин, имя которого Тагоре, и Кай Зулан пускается наутек.

Картоно в то же мгновение срывается с места следом за ним, и Нагасена не останавливает их. Для этой схватки ему потребуется полная концентрация. Тагоре — жестокий и могучий противник, но Нагасена знает, что должен его одолеть. Этого требует его честь, и если это последняя его заслуга в этой охоте, ему будет вполне достаточно.

В руках Тагоре длинный и широкий клинок. Нагасена узнает в нем сломанную алебарду кустодия и надеется, что оружие уже не способно наносить энергетические удары. Нагасена принимает боевую стойку и поднимает над головой меч, нацелив кончик в сердце Тагоре.

— Ты думаешь, что способен драться со мной, ничтожный человечек? — рычит Тагоре, угрожающе сверкая глазами.

Нагасена не отвечает, его взгляд прикован к мощной фигуре Пожирателя Миров, отыскивает любое слабое место, полученные повреждения, способные обеспечить малейшее преимущество: пулевое ранение в боку, желто-черные разводы кровоподтека под пластинами брони, снятой с убитых врагов у дома Антиоха.

— Я выбью эту иголку из твоих рук и оторву тебе голову, — грозит Тагоре, и Нагасена понимает, что тот вполне способен выполнить свои обещания.

Тагоре бросается в атаку без предупреждения и наносит удар обломком алебарды. Яростный выпад, но не лишенный мастерства. Нагасена отклоняется в сторону и отвечает ударом Шудзики. Кончик меча жалит Тагоре в предплечье. Очередной удар врага Нагасена успевает только отразить, но космодесантник бьет с такой силой, что заставляет охотника покачнуться. Ему приходилось сражаться с легионерами Астартес в тренировочных камерах, но не боевым оружием и всегда безуспешно. В этой схватке он может считать себя везунчиком, если продержится хоть несколько секунд.

Тагоре видит его колебание и страх и злобно ухмыляется.

Они продолжают танец, чередуя колющие и режущие удары и уколы, и с каждым движением все лучше узнают друг друга. Тагоре — отличный воин и хороший фехтовальщик, и если ему и не хватает мастерства, он с лихвой компенсирует это своей целеустремленностью и неутомимой яростью. Каждая атака, от первой до последней, демонстрирует неослабевающую мощь и решимость. Нагасена уклоняется от самых сокрушительных ударов, отражает более слабые и при первой же возможности отвечает контратаками. Он более искусен в фехтовании, чем Тагоре, но школы настолько различны, что противники затрудняются в оценке друг друга.

— Ты неплохо дерешься, человечек, — говорит Тагоре. — Я думал, что ты так долго не продержишься.