Джеймс Сваллоу - Кровавые Ангелы: Омнибус

Тибальт:Ха! Эйдолона? Мы отринули Императора задолго до того, как оказались на Эйдолоне. А я думал, что вы — одни из лучших воинов Императора. Неужели вы до сих пор не догадались? Даже сейчас, связанные, находящиеся в нашей власти, вы все еще не понимаете? Когда мы встретили того демона над Субиако Диабло, нам сразу стало ясно, что мы наконец нашли способ отомстить. Он рассказал нам о мире, где вас можно будет найти, и о его демоническом лорде, который согласится заключить с нами сделку. Он помог нам заманить вас: перенес в Муул и со своей стороны предпринял все, чтобы ваш путь привел вас сюда. Поведал о сиренах и объяснил, что нам нужно будет сделать, чтобы поймать вас в ловушку. В ответ он попросил лишь ваши черепа… И я согласился. Все мои люди согласились, и они вступили в этот ад, чтобы посмотреть вам в глаза, когда вы будете умирать. И как ты думаешь, почему мы на все это пошли, м? Обрекли себя, потеряли в процессе половину солдат, и для чего же?

Леонатос:Ты ненавидишь космических десантников…

Тибальт:Плевал я на космических десантников! Меня волнуют только Кровавые Ангелы.

Леонатос:Из-за Траммесины-IV!

Тибальт:Из-за Траммесины-IV… Мы могли бы отступить, мы могли бы пережить сражение. Все те люди. Но поскольку могучие Кровавые Ангелы не сдавали позиций, мы тоже не могли этого сделать. Потому что мы не позволили бы себе так запятнать свою честь. Вы все это знали, но ни один Кровавый Ангел не дал нам разрешение отступить. Вашему командиру достаточно было только одно слово произнести: "Уходите!", и это сохранило бы нам и жизнь, и честь. Но нет! Мы были вынуждены остаться и сражаться. Но мы — не Кровавые Ангелы, поэтому для нас это значило остаться и умереть! Одиннадцать тысяч человек! Ксеносы уничтожили их меньше чем за час! А после всего этого, когда те немногие, кто выжил, добрались до имперских позиций, нам заявили, что поскольку мы сражались так отважно, теперь мы связаны клятвой! С вами! Какая сила воли потребовалась, чтобы удержаться и не плюнуть в лицо Кровавому Ангелу, который сказал нам, как хорошо мы себя проявили! Как будто вышитая полоска на каком-то боевом знамени вернет к жизни лучших сынов Кадмеи…

Леонатос:Но это было несколько столетий назад!

Тибальт:Как и Ересь Хоруса! Как и Эра Отступничества! Однако космические десантники говорят о них так, будто они произошли лишь вчера. Вы никогда не прощаете — но и мы тоже. От командующего к командующему, от офицера к офицеру, на протяжении всех последующих поколений мы передавали клятву. Клятву мести Кровавым Ангелам! Мы сражались в императорских войнах, ожидая подходящего момента, и когда он пришел, мы его не упустили!.. Жаль, конечно, что я не могу отплатить всему вашему ордену, но и вы четверо подойдете. К тому же в будущем еще представятся новые возможности. Повелитель Эйдолона нам это обещал.

Леонатос:Вам не будет прощения, Тибальт! Тебя найдут — не мы, так Император! Даже здесь, на Эйдолоне, предателям не скрыться!

Тибальт:Довольно! Янычары! Приступить к исполнению приговора!

Кадмейские гвардейцы выбрали для расстрельной команды двадцать человек. В их лазганы были установлены перегруженные батареи, чтобы выстрелы смогли пробить даже плотную мускулатуру и кость космического десантника.

Тибальт приказал им построиться и подождал мгновение, прежде чем приказать открыть огонь — словно наслаждаясь видом четырех Кровавых Ангелов, связанных и беспомощных.

Клотен:Без брони, без оружия… Не так должен умирать космический десантник.

Леонатос:У нас есть оружие, брат Клотен.

Клотен:Я знаю, капитан, но от брони веры и меча истовости в этом бою толку много не будет.

Леонатос:Я говорю буквально. Кончик меча, которым лорд Хексус ранил меня в крепости, еще у меня. Я не давал Тибальту закончить монолог, чтобы выиграть время и вытащить его из спины. Он уже почти у меня в руке, нужно еще несколько секунд.

Протей:Но у нас их, кажется, нет, капитан.

Тибальт:Услышь последние в своей жизни слова, Кровавый Ангел. За Трамессину и сынов Кадмеи я приговариваю вас к смерти! Расстрельный отряд! Оружие на изготовку!

Леонатос:Подожди! Неужели ты не хочешь узнать, почему вам не позволили отступить на Трамессине? Неужели ты думаешь, что твои люди погибли лишь потому, что Кровавые Ангелы хотели что-то доказать? На то была причина!

Тибальт:Мне все равно! Целься!

Осколок меча был уже в руке Леонатоса, и он резал лозу, крепко его связывавшую.

Протей:Мой капитан говорит правду! Ксеносы могли выйти нам во фланг, и тогда все было бы кончено! Мы знали, что Кадмейцы не сдадут позиций и будут сражаться, а значит, дадут нам время перейти в наступление! Кадмейским янычарам это стоило многих жизней, но без них Трамессина-IV была бы потеряна.

Тибальт:О, то есть нас повысили с жертвы доктрины до отвлекающего фактора? Как я сожалею, что могу убить вас только один раз. Огонь!

Лоза поддалась. Леонатос вырвался из пут, занес руку и метнул осколок меча. Он был как всегда меток.

*хрипение Тибальта*

Клотен:Хороший бросок, капитан.

Освободившись, Леонатос сорвал лозы со своих боевых братьев.

Гвардеец:Они вырвались! Открыть огонь! Открыть огонь!

Леонатос:За Ваал! За Данте! За Сангвиния!

Сказанные ранее слова Леонатоса, что у них есть оружие, были правдивы одновременно в нескольких смыслах. У них были их кулаки, дополненные сверхразвитой мускулатурой и невероятно плотными костями. У них была скорость восприятия, благодаря которой в битве время словно замедлялось. Даже без болтеров, цепных клинков и силовой брони все они оставались живым оружием. Они бросились к гвардейцам с такой стремительностью, что даже солдатам расстрельного отряда удалось сделать лишь пару выстрелов, прежде чем Леонатос и его боевые братья оказались среди них. Кровавые Ангелы не обратили внимание на боль от тех немногих выстрелов, что в них угодили. Они преодолели расстояние до гвардейцев за полсекунды и начали убивать.

Что я могу сказать о сражающемся космическом десантнике, что не говорилось уже тысячи раз во всех боевых проповедях и песнях? Вам это описывали как танец смерти, где каждое движение, тщательно выбранное и исполненное, наделяло убийство неким кровавым изяществом. Возможно, вам описывали материализовавшуюся ярость, отбрасывающую нас к тем временам, когда человек был диким животным, и звериную неистовость, вновь возвращающуюся на поля сражений.

Я долго пытался подобрать слова, которыми можно было это точно описать. Но слов недостаточно. В Мууле они были божественны, они были аватарами войны. В оазисе, охваченные яростью, в пятьдесят раз уступающие противнику по численности — совсем иными, воплощениями гнева и разрушения. В этот момент я осознал, что они не просто так назывались ангелами смерти.