Дэн Абнетт - Ересь Хоруса: Омнибус. Том II

Саван смерти, размахивая косами, тяжело двинулся вперед. Воины Цинь Са атаковали их, бросившись по растрескавшимся камням с готовыми к бою клинками. Неоново-синие когти столкнулись с тяжелым железом, разнося глухой лязг по пустому пространству. Среди руин Тизки столкнулись две силы, двигаясь подобно танцорам под взирающими на них незрячими лицами старых статуй.

— Я читаю твои мысли, брат, — прошипел Хан, проводя атаку. — Ты либо переманишь меня на свою сторону, либо убьешь.

Мортарион захрипел, блокируя дао. Примарх Гвардии Смерти двигался намного медленнее Хана, но каждое его движение было надежным, выверенным, неотвратимым.

— Если ты настолько упрям, что не видишь своего шанса, тогда да — твое время вышло.

Хан засмеялся. Бой на клинках доставлял ему истинное удовольствие. Психонойен был ничтожным вызовом, схватка же с братом-примархом была тем испытанием, которого ему очень давно недоставало.

Он стремительно сократил расстояние, развернулся на одной ноге и сделал выпад в грудь Мортариону. Повелитель Смерти парировал удар, но покачнулся.

— Как же ты медлителен, — поддел его Хан. Меч плясал, сверкая, подобно молниям над головой. Каждый могучий удар отсекал куски толстой брони Мортариона, словно та была ржавым ломом. — Ты все понял превратно. Зачем менять одного повелителя на другого? И не считай меня глупцом: только один может править на Тронном мире.

Джагатай слышал вокруг лязг клинков, тихий свист выпущенных болтов и громкий звук их же разрывов. Под ногами разверзлись новые трещины, пылая красным жаром, словно расплавленная сталь. Дульные вспышки освещали расколотые образы на древней каменной кладке и просперийские оккультные символы, вырезанные на каждой поверхности.

Тяжело дыша, Мортарион собрался. Несмотря на медленные рефлексы, его сила впечатляла. Он уже получил удары, которые свалили бы более слабого воина, но, казалось, едва замечал их.

— Твой Легион вызвал нас, — прорычал он, размахивая смертоносным Безмолвием. — В каждом твоем братстве действуют ячейки, жаждущие служить Хорусу. Все, что мы сделали — это ответили на их призыв.

Хан снова засмеялся. Впервые за многие месяцы он почувствовал себя живым, ничем не скованным, свободным в выборе действий.

— Ложи? Тайные общества? Думаешь, этого будет достаточно, чтобы привлечь нас на сторону Воителя?

Мортарион уперся ногами, и его тяжелые сапоги погрузились в пепел. Хан нанес серию молниеносных ударов, меч скользнул по толстым наплечникам Повелителя Смерти, заставив его пошатнуться.

— Я позволял им собираться, — сказал Хан. Движущийся на предельной скорости дао расплывался и звенел при столкновении с косой. — Всегда. Я — не тиран, брат.

Мортарион начал приходить в себя, встречая ярость Хана с уверенной эффективностью. Повелитель Смерти немного отступил, широко расставив ноги, чтобы отразить следующий удар. Два клинка схлестнулись и отскочили, выбросив в полумрак ливень искр. Сила столкновения была ужасной. Каждое идеальное движение было доказательством генетического величия Императора, пусть и демонстрируемого в двух абсолютно разных аспектах. Сражающиеся вокруг примархов воины, будучи сами по себе титанами битвы, были так же неуместны, как и смертные воины, случайно забредшие на ссору богов.

— Все мы — тираны, — проскрежетал Мортарион, увеличивая скорость ударов косой. — Не обманывай себя. Мы были созданы только для этого.

— Не я, — ответил Хан, двигаясь вокруг него с практически непроизвольным равновесием. — Мне всегда было наплевать на власть. А вот ты… Ты. Жаждешь ее.

Хан продолжал теснить Мортариона, осыпая ударами и вынуждая отступать к основанию разрушенной пирамиды. Братья кружились в тени Арки Фотепа, старого входа в огромные склепы строения, оставшегося без крыши и с зияющими провалами в стенах.

Хан почувствовал мимолетные вспышки варп-пламени, и догадался, что это дело рук Арвиды. Услышал боевой клич Цинь Са и почувствовал прилив гордости за сына. Магистр кешика был превосходным воином, и Хан не тревожился за него, как и за остальных воинов своей свиты.

Теперь Белые Шрамы могли сражаться. Они знали врага. Могли видеть его. Этого было вполне достаточно.

— Я заслуживаю ее, — ответил Мортарион, тяжело дыша через дыхательную маску под атакой брата. — Всегда заслуживал. Ты мог бы встать на мою сторону.

Хан не снижал темпа. Свирепый и неотразимый клинок сверкал, как частица звездного света.

— Твое время придет. Ты говорил, что варпом нужно пренебречь, запретить его. Как мало ты знаешь. Да он прямо сейчас идет за тобой. Убить тебя будет милосердием. Я уже вижу, как тьма затмевает твое будущее, затягивает саму душу.

Два примарха бились у основания пирамиды, и каждый их шаг сопровождался гулким лязгом оружия. Над ними возвышался разрушенный каркас строения, сломанные балки в идеальной геометрии тянулись ввысь к несуществующей вершине. Старые внутренние стены, частично обрушившиеся и испещренные зияющими отверстиями, сплетались в запутанном лабиринте.

— Будущее неведомо, — ответил Мортарион, свирепо взмахнув косой и обратным ударом обрушив ее на беззащитную арку. Замковый камень разлетелся обломками. — Ты понятия не имеешь, кем стали Хорус и Император. Они оба чудовища, но ты выбрал не того. Хорус — боец. Он — один из нас, а не какой-то бессмертный…выродок.

Преследовавший брата Хан засмеялся, в этот раз с истинным удовольствием.

— Бессмертный выродок? — повторил он, резким ударом сверху вниз едва не перерубив энергокабели доспеха Мортариона. — В нас течет его кровь. Тогда кто мы?

Все больше камней осыпалось в облаках пыли, разрубленные яростными взмахами косы Мортариона. Болты с воем пронизывали дымку, врезаясь в остовы зданий. Сосредоточенные на собственной схватке примархи прорубили путь в сердце пирамиды. В тени колоссальных колонн и изгибов крыши они обменивались ударами такой мощи, что под их ногами дрожала земля.

— Так на что ты рассчитываешь? — выплюнул слова Мортарион, прекратив отступать и уперевшись ногами в землю. Его изрубленный доспех превратился в жалкую пародию прежней прочности. — Думаешь, что сможешь обезглавить меня, как Фулгрим Ферруса?

И тогда Хан впервые промахнулся.

«Это правда? Феррус погиб?»

Мортарион контратаковал, врезав рукоятью Безмолвия в переднюю ногу Хана. Белые поножи треснули, из-под расколотого керамита заискрила энергия.

Хана увернулся от следующего удара, едва не потеряв равновесие. Он отшатнулся, а Мортарион перешел в атаку.

— О да, он мертв, — проскрежетал Мортарион. — Ты в меньшинстве. И будет только хуже.

Хан взглянул вверх, на огромные пустоты вершины пирамиды. Крошечные осколки стекла осыпались с разрушенного венца, отражая свет пламени из трещин внизу. Земля Просперо рокотала приглушенным гневом, слово сама планета была разгневана второй дуэлью примархов на своей почве. Над зазубренной пастью вершины бурлило угольно-черное беззвездное и пустое небо.