Дэн Абнетт - Ересь Хоруса: Омнибус. Том II

Через шесть ходов уже было ясно, что Локен проиграл, однако он стал лучше понимать суть игры. Через десять ходов его армия была разбита, а главная фигура уничтожена.

— Еще раз, — сказал Русс, и Малкадор заново расставил фигуры.

Они сыграли еще дважды, и оба раза Локен проиграл, но, как и все воины Легионес Астартес, он быстро учился. С каждым ходом он все лучше разбирался в игре, пока к середине третьей партии не почувствовал, что ухватил правила и их применение.

Последняя партия завершилась так же, как и три предшествующих: армия Локена была рассеяна и потерпела поражение. Он откинулся назад и ухмыльнулся.

— Еще раз, мой господин? — спросил он. — Я почти одолел вас, пока вы не изменили доску.

— Леман любит заканчивать игру, дерзко меняя ландшафт, — сказал Малкадор. — Но мне кажется, что мы достаточно поиграли, не так ли?

Русс перегнулся через доску.

— Ты недостаточно быстро учишься. Он недостаточно быстро учится.

Вторая фраза была адресована Малкадору.

— Он уже играет лучше, чем я, — заметил Сигиллит.

— Лучше, чем ты, играют даже балты, — отозвался Русс. — А у них мозгов, как у битых vatnkyr . Он не слушал, что я ему говорю. Не усвоил правила быстро и не сыграл лучше остальных.

— Тогда еще раз, — огрызнулся Локен. — Я вам покажу, насколько быстро учусь. Или боитесь, что я вас побью в вашей собственной игре?

Русс уставился на него из-под изогнутых бровей, и Локен увидел в его глазах смерть — ясную и очевидную информацию о своей участи. Он взбесил примарха, известного непредсказуемостью, и увидел, что его первое впечатление о Руссе, как о самом человечном из примархов, оказалось чрезвычайно неверным.

Теперь ему предстояло заплатить за эту ошибку.

И ему было все равно.

Русс кивнул, и его смертоносное настроение исчезло с широкой ухмылкой, от которой показались зубы, казавшиеся слишком крупными для его рта.

— Он паршиво играет, но он мне нравится, — произнес Волчий Король. — Возможно, ты был прав насчет него, Сигиллит. Все-таки у него крепкие корни. Он подойдет.

Локен ничего не ответил, гадая, что за проверку только что прошел и что о нем говорили до его прибытия.

— Подойду для чего? — спросил он.

— Подойдешь, чтобы найти для меня способ убить Хоруса, — ответил Волчий Король.

Хорус в совершенстве знал возможности «Огненного хищника». Радиус действия, орудийные установки, темп стрельбы. Улланор продемонстрировал, насколько это страшный десантно-штурмовой корабль. Он стал ключевым для победы.

Я должен быть мертв.

Он вдохнул горячий сернистый дым. Фицелин, жженый металл, горящая плоть. Хорус перекатился набок. Слух нарушен. Голову заполняло гнетущее оцепенение и приглушенное эхо. Скрежет пилы. Гулкие удары взрывов.

Воителю не требовался дисплей визора, чтобы понять, насколько сильно ему досталось. Доспех был помят, но не пробит, однако кожу прожгло до кости, а скальп начисто выгорел. Предупреждающие температурные сигналы, нехватка кислорода, повреждение органов. Он заглушил все это усилием мысли.

Ясность. Требовалась ясность.

Шадрак Медузон!

Рефлексы взяли верх. Время и движения стали вязкими, словно желе, и Хорус поднялся на ноги. Он покачнулся, от ударных волн кружилась голова. Насколько плохо должно было быть примарху, чтобы чувствовать головокружение?

Его окружало пламя. Купола Возрождения больше не было, его скосили дуги разрывных массореактивных болтов. От криоцилиндров остались раздробленные обломки. Тела с влажной кожей пахли, как походный паёк.

Хорус увидел, что Ноктуа и Аксиманда придавило упавшим элементом конструкции. Пластины их брони прогнулись и раскололись, шлемы раздробило на части. Никаких следов Вдоводела и Эзекиля.

— Мортарион! — выкрикнул он. — Фулгрим!

Братья? Где были его братья?

В центре купола поднялась болезненно яркая фигура. Она была слишком яркой, от ее сияния желудок сводило тошнотой. Змееподобная, крылатая, многорукая.

Прекрасный, столь прекрасный. Даже из его ран сочилось нездоровое свечение. Он поднялся, будто феникс с белоснежной гривой, возносящийся из пепла бесконечного перерождения. Хорус увидел, что жилы на шее Фулгрима натянулись, словно канаты, а черные глаза убийцы заполнил свет, который не был светом.

«Огненный хищник» с воем развернулся, подвесные бортовые орудия крутились, нацеливаясь на Фениксийца.

Прежде, чем корабль смог выстрелить, его задние крылья оторвались от корпуса, словно крылья стрекозы, которые выдернул злой ребенок. Хвостовая секция смялась, прогибаясь вовнутрь под нажимом незримой силы.

Фулгрим взревел и свел руки.

Десантно-штурмовой корабль схлопнулся, превратившись в искореженный шар переплетенного с плотью металла. Сплющенный боекомплект сдетонировал, и горящие останки камнем рухнули вниз.

Невзирая на огонь, Хорус почувствовал, как купол заполняется ледяным ветром варп-колдовства. Ему было известно, что трансформация придала брату огромные силы, однако подобное ошеломляло. Он заметил движение в обломках позади Фениксийца.

Барбарийский доспех Мортариона стал черным, словно головешка, бледное лицо обгорело до такого же цвета. Из него, как из пробитого меха, сочилась кровь.

Рядом со своим примархом появились Эзекиль и Аксиманд. Черты Первого капитана превратились в багряную маску, хохолок сгорел до самого черепа. Оставшиеся пряди свисали на лицо, придавая ему сходство с жертвой разрушительной болезни. Аксиманд что-то кричал, дергая Хоруса, но тот слышал лишь взрывы.

Навязчивое оцепенение от близости смерти отпустило его.

Чувства ухватили окружающий мир, вернулись шум и ярость. Два оставшихся «Огненных хищника» описывали круги, методично и систематически уничтожая купол. Хорус видел, как с носов кораблей Легиона хлещут пересекающиеся струи крупнокалиберных зарядов. Десантные корабли слаженно шли по периметру купола на бреющем полете, и вниз мчались потоки огня.

Ничто не могло пережить столь обстоятельную и жестокую атаку.

Я должен быть мертв.

Он стряхнул хватку Аксиманда и, громадный в своей индивидуально изготовленной марсианской броне, тяжело двинулся сквозь пылающие обломки купола в направлении Мортариона. Под ним хрустели тела величайших умов Двелла.

Корабли Железной Десятой снова наполнили воздух снарядами.

Хорус попытался закричать, но опаленную гортань изуродовали повреждения от дыма. Он закашлялся, отхаркивая пепел и сожженную ткань легких.

Взрывы происходили раньше времени, порождая рыжее пламя и черный дым. Шрапнель и фрагменты оболочки казались раскаленными гвоздями.

Я должен быть мертв.

И он был бы, если бы не мастерство Малеволуса и сила Фениксийца.