Энди Смайли - Адептус Астартес: Омнибус. Том II

Мысли Декариона уплыли на десятки тысяч световых лет от Армагеддона и на полтора века в прошлое. Тогда он был облачен в тот же комплект терминаторской брони, только выкрашенный в гордые цвета ордена Огненных Когтей, оранжевый и чёрный. Его правый кулак, облаченный в громадную силовую перчатку, окутывали потрескивающие разряды энергии — и библиарий твердо знал, что сейчас умрет.

Штурмовое отделение Декариона взяло на абордаж захваченный космический скиталец, вошедший в систему Стигия. Огненные Когти теснили на безлюдных палубах корабля космодесантников Хаоса, пока, наконец, терпящие поражение предатели не собрались в громадном машинном отделении. И тогда в бой вступил их вождь.

Он, могущественный чемпион Хаоса, называл себя Обдирателем и владел мечом, откованным в огнях самого Ока Ужаса. Декарион сразился с врагом один на один — и проиграл. Демонический клинок расколол психосиловой меч библиария и сокрушил терминаторскую броню. Силовой кулак Декариона вырвал правую руку Обдирателя, но даже это едва замедлило предателя. Четверо братьев, четверо Огненных Когтей, отдали жизни, защищая командира, беспомощно распластавшегося на палубе.

В тот момент он поклялся, что их жертва не окажется напрасной.

Шарящая рука Декариона наткнулась на клинок, оброненный кем-то в бою, и он схватил меч, не задумываясь о прежнем владельце. Когда библиарий понял, что держит в ладони, было уже слишком поздно. Увидев, что Обдиратель вновь поворачивается к нему, Декарион нанес удар, собрав все быстро угасающие силы.

Единственное деяние, совершенное в отчаянный миг, но оно изменило жизнь библиария — и судьбу его ордена — навсегда.

— Слушай меня. Внемли мне.

Голос инквизитора де Марша — вот что он услышал тогда.

— «Есть лишь Император…». Повторяй за мной.

Демонический обитатель клинка бился в прогибающиеся врата его разума. Декарион чувствовал, как маслянисто-черные когти, просунутые в щели между прутьями, впиваются в его собственное «я».

— «Есть лишь Император, и Он — наш щит и охранитель».

Инквизитор сражался на его стороне, вспомнил тогда библиарий, и рухнул, пораженный мечом Обдирателя. Истекая кровью, де Марш держался за жизнь и не терял сознания. Так же крепко он вцепился и в колдовской клинок, но инквизитору не хватало сил, чтобы вырвать оружие из хватки Декариона.

— Демон заточен внутри клинка. Изгони тварь из своего разума и выпусти меч!

Каким-то чудом библиарий сумел собрать вместе осколки души и выполнить то, о чем заклинал настойчивый голос де Марша. Разжав ладонь на рукояти, Декарион почувствовал, что теряет часть себя, но это была всего лишь очередная ложь варпа.

Очнувшись, библиарий нашел себя коленопреклоненным на полу инжинариума, и заплакал в первый и последний раз в жизни, уверенный, что для него всё кончено. Открывшись разлагающей силе Хаоса, Декарион неисправимо запятнал свою душу.

Он отдал себя на милость де Марша и молил о даровании избавления Императора, но инквизитор, положив на палубу демонический клинок, встал на колени рядом с библиарием. Он повернул голову Декариона в сторону, туда, где все ещё подергивалось тело хаоситского чемпиона, обезглавленного собственным пагубным клинком.

— Неужели ты не видишь? Здесь нечего прощать.

Сейчас, глядя на звезды, Декарион вспоминал старого друга. До того дня инквизитор казался мрачным, скрытным человеком — как и столь многие его коллеги по Ордо Маллеус, — укутанным в плащ, сотканный из тёмных секретов. Однако же, после боя на борту «Ловца греха» они с библиарием почти никогда не расставались.

Декарион по-прежнему испытывал горечь того дня, когда он в последний раз видел де Марша — дня, когда Инквизиция пришла за тем, кто принадлежал ей.

Не существовало иного выбора, кроме как передать инквизитора в руки Ордо Еретикус. Реликторам тоже предстояло принять наказание и понести епитимью за то, что воины позволили идеям де Марша осквернить их души. Альтернативой этому стало бы уничтожение ордена — а они должны были выжить.

Моргнув, библиарий прогнал образ де Марша, со склоненной головой и потухшими глазами уведенного в цепях навстречу его судьбе. Перед мысленным взором Декариона встала иная картина, та, что являлась ему во снах и видениях на протяжении недель.

Око без век, вечно открытое, оно смотрело в душу старшего библиария и плакало тягучими кровавыми слезами.

Он знал — как бы неистово Декарион не отрицал этого перед самим собой, он знал, — что, подняв меч полтора века назад, поистине был избран для служения высшей цели. Точно так же библиарий чувствовал себя, когда, смолчав, позволил им увести де Марша.

Видение кровоточащего ока служило единственным доказательством тому, во что всегда верил Декарион.

Война за Армагеддон не значила ничего, меньше чем ничего, в сравнении с резней, готовой охватить весь Империум. Единственное, что имело значение — способность Реликторов повернуть вспять кровавый прилив Хаоса. Орден крайне нуждался в артефакте, который, согласно прозрениям библиария, лежал в глубине разросшихся экваториальных джунглей Армагеддона, потерянный и забытый.

Осколок.

В воздухе джунглей висела густая вонь смерти, и даже фильтры в шлемах Реликторов не могли полностью справиться с ней. Воины слышали жужжание насекомых — гораздо более громкое, чем обычно, сконцентрированное в одном месте, чуть впереди отряда, — и насмешливые крики птиц-падальщиков.

Очевидно, что космодесантники не слишком удивились, обнаружив первое тело.

Труп заметил Таррин — мертвец ушел в лесную подстилку, и молодой Реликтор мог бы пройти мимо или споткнуться об него, если бы не облако жирных чёрных мух, вьющихся над местом упокоения дикого орка.

Чужак лежал ничком, распластав руки и ноги, и воин сразу увидел глубокую кровавую рану между ключиц.

— Похоже, его прикончили топором, — сообщил Таррин по воксу боевым братьям.

Как оказалось, удар не убил жертву мгновенно, орк ещё пытался бежать. Таррин легко мог определить путь зеленокожего через джунгли по сломанным ветвям и потекам крови, оставшимся на них.

Проследовав по тропе, Реликторы обнаружили на её конце множество мертвых тел.

Несомненно, здесь произошло жестокое сражение — джунгли оказались вытоптаны на участке в сотню метров от края до края, и на этом пространстве лежало не меньше сорока неподвижных диких орков. Большинство из них уже издохли, но один зеленокожие вдруг пошевелился и слабо обхватил лодыжку Кантуса сломанной, окровавленной рукой. Болт-заряд положил конец его жалкому существованию.

— Как думаете, кто это сделал? — тихо спросил Набори.