Дэн Абнетт - Ересь Хоруса: Омнибус. Том IV

1) Альфа-Легион — ударная сила неизвестного размера, насчитывала до 18.000 Легионес Астартес направленных в атаку на Нексус Парамара, также есть свидетельства взятия из армориума дополнительных тяжёлых вспомогательных подразделений.

2) Легио Фуреанс — сублегион (приблизительно 8-10 манипул разных классов)

3) Тагмата Сатараэля — армия захвата и оккупации, собранная из верных Воителю войск механикум.

4) [Командование] Мастер-терзатель Армилл Динат (Альфа-Легион), архимагос Инар Сатараэль (Тагмата), Кровный Принцепс Нистру (Легио Фуреанс)

«Девять. Девять ударных волн мы отбросили и разбили. Девять. Нашим был последний кастеллум, стоявший на восточной стороне Терминуса, последний. Поэтому я горд — помня обо всей крови и изломанных телах, о моих мёртвых братьях — горд. «Железо внутри, железо снаружи» — мы были верны девизу.

Это было славно и ужасно, это было всем, чем должна быть битва, натянутая как нить, режущая по телу и разуму, самая славная битва, которую я когда-либо видел. Они были так похожи на нас, ровней нам, но при этом такими другими, эти ублюдки из Альфа-Легиона, эти змеи. Я рубил их и чувствовал горькую радость, радость отмщения за предательства. Тогда мы ничего не знали о содеянном Гором или нашим трижды проклятым примархом, лишь то, что наши названные братья — бьющие в спину лжецы в лазурной броне — отвернулись от нас и плюнули на Империум, который клялись защищать. Они пытались захватить Парамар, и мы не могли этого допустить, какой бы ни была цена, какими бы ни были неравными силы. Мы были обречены, это знал каждый, но какая разница? Мы были Железными Воинами. Мы не отступали.

Это было зрелище, словно вырванное из легенды о конце света: перед нами в кострах атомного пламени сгорали титаны, небеса выли и трещали, от огня содрогались пустотные щиты. Они пришли из кружащегося дыма и пепла словно призраки, мчалась быстрая техника, спидеры рассекали воздух как клинки, и ударили нас так, что задрожали стены. Но мы выдержали и ответили им смертью, заставили истекать кровью за каждую попытку штурма. Но они были хитрыми, хитрыми и быстрыми, они вычисляли наши зоны поражения, ища слабое место, мы видели игру, в которой сами были мастерами. Мы меняли наши огневые схемы, они адаптировались. Они ударяли в брешь, а мы превращали её в смертельную ловушку. Вновь и вновь мы реагировали, а они отвечали, и скажу вам, это было славно, славно и в итоге тщетно. Наши стены не могли устоять перед их огневой мощью, ни одна крепость не может выдержать превосходящих сил, если дать время, то любая стена падёт под достаточно мощным обстрелом, такова первая истина осадной войны. И они были хороши, я признаю, почти так же хороши, как мы. Конечно, у них была и помощь, Тагмата: смертельные машины механикум, толпы боевых автоматов в чёрно-багровой броне, защищённые ударными щитами танки с усиленным радиационным оружием, плазменные мортиры, странные многосутавчатые боевые машины, окутанные молниями, которых я никогда не видел за пять десятилетий службы в легионе. Если их тараны прикасались к стенам, то стены падали, железобетон и керамит рассыпались словно песок. Такая судьба по очереди постигла каждый из построенных нами кастеллумов, и в пробитые предавшими механикум бреши врывались наши так называемые братцы из XX-го легиона и сходились с нами в кровавом бою.

Мы остались одни, последние, но смогли отразить их от стен дважды благодаря огневой мощи и меткому огню, а затем, когда наши орудия почти опустели, контрударом, сшибкой нашего железа с ихним, в которой наше оказалось сильнее. Тогда я потерял левую руку, сожжённую дотла в схватке с магосом, чьё копьё сверкало словно солнце, но мы отбросили их в последний раз. Нас осталось не больше двадцати, двадцати живых Железных Воинов среди сотни павших, слишком мало, чтобы удержать разбитые стены от врагов, порождённых теми же искусствами, что и мы.

Передышки не было, они бросились на нас из дыма, мы не могли их остановить. Один из Альфов убил последнего из моего отделения, вонзив силовой меч в горжет прежде, чем тот обернулся. В ответ я сокрушил его, но даже когда мой молот крушил его шлем и череп, я видел, что они повсюду, а моя крепость пала. И тогда я активировал сейсмические заряды, размещённые в стенах, когда мы их ещё возводили. Поймите, не только в моём кастеллуме, но и во всех на восточной стороне Терминуса. Это было моей ответственностью, я был последним.

Почему? Как я уже сказал, мы с самого начала знали, что не выстоим, но это было не важно, «Железо внутри, железо снаружи». Мы заставили их заплатить. Моё выживание было… неожиданным, но таков уж гений тактической дредноутской брони, однако пробиться обратно на свободу… оказалось… сложно. Я знал, что на поверхности меня ждала смерть, а прокопаться сквозь обломки в подземные хранилища под Терминусом оказалось тяжёлой задачей даже для Железного Воина после потери руки, серьёзных повреждений органов и кровопотери. Как долго? Девятнадцать дней, одиннадцать часов и сорок три минуты по местному времени. Или так показал мой отсчёт…»

Извлечение из клятвенных показаний ветерана-сержанта Тита Аввона, стража-офицера крепости-кастеллума Эпсилон V в Терминусе Парамара из 77-го гранд-батальона легиона Железных Воинов.

Отчет составлен на основании сохранившихся вокс/пикт записей, а также свидетельств тех, кто пережил то бедствие.

После резни в зоне высадки на Истваане-5 царили анархия и разруха. Из преданных мечу легионов Космического Десанта, те немногие воины, кому удалось уцелеть, ведали лишь отчаяние и ужас. Столкнувшись с предательством подобного масштаба и собранной против них огневой мощи, каждый легион действовал в соответствии со своей природой и характером. Так, Саламандры, невзирая на ничтожные шансы выжить, ринулись в испепеляющее горнило войны, и практически все полегли в бою. Железные Руки, узревшие как их примарха, Горгона, обезглавил собственный брат, впали в состояние безрассудной ненависти. Но с Гвардией Ворона все обстояло иначе. Оставшиеся сыны Вороньего Лорда, ведомые наследием своего примарха, направились не к огню, но в тени. Коракс выжил, и одно это стало спасением для его легиона.

Предугадав безжалостную ловушку, смыкавшуюся вокруг лоялистов в зоне высадки, он тут же отдал приказ к общей эвакуации легиона, едва вышел из жестокого боя со своими братьями-примархами, ставшими врагами: Лоргаром и Керзом. Здесь решающую роль сыграла многолетняя практика Гвардии Ворона в искусстве войны, основанном на стремительных маневрах и тактике удара-отступления. Давно отработанные протоколы позволили Гвардии Ворона провести быстрое отступление с боем, невзирая на царившую повсюду неразбериху. Закодированными импульсами Коракс передал по командной сети легиона точки встреч и координаты экстренного рассредоточения на боевом канте, пользуясь фразами и идиомами времен Ликейского восстания. Примарх обоснованно подозревал, что сеть прослушивали, и в итоге это спасло немало жизней его легионеров.