Дэн Абнетт - Ересь Хоруса: Омнибус. Том IV

Здесь возмужал Рогал Дорн и стал править владениями растущей империи, как император. Почти все его ранние годы окутаны тайной или, по крайней мере, о них мало говорят. Вот что известно: мальчик, названный приёмной семьёй Рогалом, поднялся из холода и тьмы Инвита и возглавил дом Дорн Ледяной Касты, а затем и Инвитское скопление. Его качества отлично подходили для Инвита: он расширил свою империю дальше, чем кто-либо другой, направлял и обучал её армии и обустроил космический корабль, подобного которому не видели прежде. Когда истинный Император воссоединился с Рогалом Дорном, он нашёл не только потерянного сына, но и мощь подчинившего звёзды общества, выкованного в орудие войны.

Имя:Инвит

Классификация:Родной мир Легионес Астартес [Враждебный/отрицательная температура]

Системные данные:JFD4/9403//KKX

Звёздные координаты:94-QWT/PK-64

Сегментум:Солар [Транс/ядро]

Примечание:Полновластные и эксклюзивные владения Имперских Кулаков Легионес Астартес.

++[Основной источник рекрутов Имперских Кулаков]++

++[Ледяные ульи, построенные до начала Великого крестового похода — уровень Экстремис]++

++[Мигрирующие необъединённые племена, морально устаревший технический уровень]++

++[Устойчивая параллель/после Объединения развивался, как родной мир Легионес Астартес]++

Дорн был одарен несгибаемой энергией, смягчённой сдержанностью и стоицизмом. Многие обращали внимание на суровый и бесстрастный характер примарха и легиона, но такая оценка не совсем верна. Сдержанный, но страшный в гневе, Дорн был осторожным, расчётливым и умел с неослабевающей энергией доводить начатое до конца. Он редко показывал свои эмоции, но когда это происходило, то они были подобны землетрясению или солнечному затмению. Рассказывают, что в Адониском скоплении во время приближения катастрофического Ксахеликанского рождения холодная ярость Дорна удерживала зубчатые стены ничуть не меньше оружия тех, кто на них стоял. А его предупреждение о подкреплении в Касторисе эхом разнеслось от затронутых огнём небес до пылающего моря. Говорят, что Леман Русс так сказал о своём брате: “Он столь же быстр и неумолим, как падающее лезвие топора”.

Дорн за каменным поведением анализировал и решал беспокоившие его вопросы. Он был воином абсолютной верности и столь же сильным идеалистом — причины, по которым он сражался, значили для него не меньше результата его усилий. Во время Великого крестового похода немногие заметили это качество Дорна, для этого было мало причин, хотя те, кто знали примарха VII легиона хорошо, возможно, смогли увидеть намёки на его идеализм в почти фатальном столкновении с Конрадом Кёрзом в системе Шерат и в короткой размолвке с Феррусом Манусом после Ханнизара. Только сейчас, когда мы так много потеряли и так мало можем восстановить, а кровь всё ещё окрашивает рождение сражающегося за выживание Империума, мы видим, что, возможно, даже в идеальной лояльности может быть недостаток. Но тогда Имперские Кулаки только воссоединились с Рогалом Дорном, а тени предательства Хоруса лежали в далёком будущем.

Мало объединений между примархом и легионом прошли также быстро или полно, как между Рогалом Дорном и Имперскими Кулаками. Идеалы Империума и цель Великого крестового похода совпали с взглядами и стремлениями Дорна, а воины Имперских Кулаков оказались воплощением не только всего, что он создал в Инвитском скоплении, но и всего о чём он мечтал в будущем.

С первой же встречи с генетическими сыновьями Дорн предъявлял к ним те же требования, что и к себе. Говорили, что, встретив магистра легиона Матиаса и подразделения ветеранов VII, он не произнёс ни слова, храня молчание, даже когда они опустились перед ним на колени и поклялись в верности. Он нарушил его и обратился к своим новым воинам только после того как увидел их в бою. Он сказал, что они многого добились и многому научились. Матиас удостоился отдельной благодарности за свою службу и был провозглашён верховным кастеляном Инвитского скопления. Такая честь означала и большую ответственность, потому что следующим приказом стало формирование тридцати новых полков в Инвитских системах. Не дожидаясь и не оглядываясь, Рогал Дорн и его сыновья вернулись к звёздам.

Следующие шестнадцать десятилетий Имперские Кулаки сражались на пылающем крае Великого крестового похода. Они неумолимо двигались от одной зоны боевых действий к другой, заслужив уважение каждого братского легиона и от многих получив высокую оценку. В их методах войны объединились пути Инвита и победы VII легиона. Они продолжали путь без передышек и промедлений. Как и на Терре они укрепляли и отстраивали завоёванные территории, но, как и прежде они не задерживались, чтобы управлять ими. Хотя кастелян с братством воинов могли остаться для защиты, они не управляли, не разрабатывали и не приводили в жизнь законы. Они — воины Империума, а не его господа, и они живут, чтобы сражаться и умереть за его выживание.

Что они действительно брали со всех покорённых ими земель, так это рекрутов. Великий крестовый поход жил благодаря плоти и крови своих воинов. Чем дольше он продолжался и рос, тем больше воинов гибли в битвах и тем в большем количестве сражений приходилось участвовать. В силу необходимости или по любым иным причинам все легионы набирали рекрутов со всей галактики, но Имперские Кулаки делали это с голодным рвением, конкурируя тут, пожалуй, только с Ультрамаринами лорда Жиллимана или Несущими Слова Лоргара. В то время как остальные легионы старались вести призыв преимущественно с одного мира, Имперские Кулаки набирали с многих.

Ещё не успевал остыть пепел, а Сыны Дорна уже просеивали завоёванное население, ища подходящий материал для пополнения своих рядов. Тех, кто должен был жить силой своей воли, тех, кто был закалён трудностями и страданиями — вот кого, прежде всего, ценили Имперские Кулаки. Из охотничьего племени разрушенной огнём планеты Тиберина они забрали всех мальчиков, способных держать копьё. На Севане они зачистили лабиринт улиц под заводами от подростковых технобанд и забрали половину из них в космос. С корабельных кланов Недорана они призвали всю молодёжь, видевшую больше 10000 судовых циклов. Многие из этих потенциальных рекрутов, отсеянные из-за слабости или какого-то иного неприемлемого порока, умирали так и не став космическими десантниками. Из выживших часто формировали полные роты, батальоны или даже полки в зависимости от количества новобранцев. Часто в характере и культуре этих подразделений сохранялся отпечаток родного мира. Особенности речи, физические символы верности и даже стиль боя всё это могло быть затронуто общим происхождением. С течением долгого времени такие субкультуры часто уступали под потерями и превратностями войны, но некоторые выдерживали десятилетия.