Кевин Андерсон - Star Wars: Меч Тьмы

На командном мостике "Меча тьмы" Бевел Лемелиск наблюдал ребяческое ликование, откровенно написанное на лицах обоих - и генерала Суламара, и Дурги Хатта. Обычно суровые, а Дурга близкий к вспышкам злобного раздражения, они пребывали в полном восторге. Они не выпускали контроллеры из рук и испытывали одинаковый завоевательский зуд и нетерпение немедленно начать претворять в жизнь свои великие планы.

Несмотря на трудности Лемелиска с тауриллами и гору других замысловатых проблем, с которыми пришлось столкнуться при строительстве массивного супероружия, проект "Меч Тьмы" каким-то образом доковылял до завершения жестко по графику, скорее по причине взаимоуничтожения ошибок, чем в результате эффективной работы.

"Меч Тьмы" теперь полностью отвечал запросам Дурги, технически он был завершен, выстроен по модифицированным проектам Лемелиска, работы на нем закончены, тестирование специальными командами проведено… однако Лемелиск не хотел бы ручаться ни за одну из частей проекта. Собственно, он испытывал значительное беспокойство, начиная думать о том, что Дурга и вправду захочет в скором времени воспользоваться этим оружием.

- Смотрите,- Дурга вызвал голографическую карту Галактики с Нал Хутта в центре. На ней намечены были предполагаемые направления "расширительной программы" хаттов, по которой "Меч Тьмы" должен был стать решительным аргументом в вышибании откупных денег из планет.

Дурга пожирал глазами голографическую карту. На Суламара он сейчас не обращал внимания: Суламар дал ему столько непрошеных советов, что Дурга давно перестал его слушать, и теперь Суламар умолк. Резиновые губы Дурги изогнулись в улыбке, перекосившей его родимое пятно совершенно на сторону. Остальные члены экипажа пульта управления сидели в своих креслах крепко пристегнутые: так приказал Дурга, который больше не желал, чтобы они выпрыгивали и отбегали в сторону, если он кем-то будет недоволен.

Лемелиск задумчиво скреб щетину на подбородке, Дурга не сводил глаз с карты Галактики, которая скоро должна была перейти под его полный контроль. И тут совершенно неожиданно разнесся звук тревоги, вой вылетел из станции безопасности. Клаксоны эхом отозвались по всему "Мечу тьмы". Многие метнулись из своих кресел, но ремни крепко держали их на местах.

- Почему бедлам?! - взревел Дурга.

- Это охранная тревога, сэр,-пояснил Бевел Лемелиск,- я выбрал данный тон звука потому, в частности, что он неприятен и сразу обращает на себя внимание.

- У тебя неплохо получилось, инженер, - усмехнулся Суламар

Но Дурга не удовлетворился ответом.

- Почему звучит тревога?

Лемелиск пожал плечами.

- Возможно, по причине нарушения безопасности? - предположил он.

- Ты имеешь в виду диверсию?

Прежде, чем Бевел Лемелиск успел ответить, гулкий взрыв прошел дрожью по стенам.

- Думаю, причина в этом, повелитель Дурга, - сказал тогда Бевел. Он был уже слегка заморожен.

- Сообщение о повреждениях, сэр,- доложил один из деваронцев.Повреждения в машинном отсеке. Диверсант бросил бомбу.

- Размер повреждений,- быстро потребовал Лемелиск.

- В настоящее время не известен,- ответил деваронец.

Дурга взревел в ярости.

- Диверсия! Это выведет нас из графика! Кто… как сумел проникнуть через нашу защиту? - Глаза хатта сверлили членов экипажа. Он в ярости сжимал кулачки на уровне головы, и все сидящие в креслах гипнотически смотрели на руки хатта и пульт перед ним.- Я требую - кто отвечает за безопасность? - ревел Дурга со своей летающей платформы.- Кто?

Все в страхе сгибались под этим взглядом, пока один смертельно бледный тви'лекк не поднял когтистую руку. Похожие на червей головные щупальца метались в страхе по дрожащей спине

- Я… я отвечаю, повелитель Дурга. Мы не думали…

Дурга взревел и потянулся к своему крохотному пульту, вжимая жирным зеленым пальцем одну из кнопок. Тви'лекк издал короткий крик ужаса, но вместо него скрылся в искрах страшного электрического разряда несчастный вигвай у другой панели. Плоть его мгновенно истлела и осела пеплом на сиденье кресла и на панели навигационной станции. Дурга хмуро уставился на панель управления.

- А,- сказал он наконец.- Не та кнопка.- Вонь горелой плоти расходилась с клубами дыма от поверженного трупа. - Ладно, будет тебе уроком, - заявил Дурга, глядя в упор на несостоявшуюся жертву.

Деваронец тем временем успел получить какое-то сообщение на своей панели связи.

- Сэр, у меня… кхм… есть что доложить… кое-что,- проговорил он,- охрана докладывает о захвате террориста. Еще один убит.

Дурга мрачно глянул на труп вигвая. Потом - на остальных.

- Будут новые казни, когда разберемся во всей этой истории.

Услышав это, Бевел Лемелиск вздрогнул и постарался стать незаметным. Даже слово "казнь" мгновенно будто бы переносило его куда-то туда, где были змеиные глаза Императора… будило темный ужас воспоминаний об императорском гневе и тех изощренных смертях, которым подвергал его Палпатин за любую ошибку.

Смерти остались в памяти Лемелиска постоянно присутствующим кошмаром - общим числом семь. Каждый раз он, мучаясь, хотел отказаться от этого нового опыта и забыть его - и забывал непроизвольно, когда его наконец оставляли одного, и он мог заняться своими чертежами Он переставал понимать свой страх. Страх остался - но теперь это был страх циклично повторяющегося смертного ужаса и смертной боли, которые не были смертными, а это только так говорилось. Словно бы жизнь его, мысли его, пот, тошнота, слезы и непереносимая боль вызывались нажатием каких-то кнопок, против чего было бессмысленно, да он никогда и не знал как,протестовать.

Как-то раз Палпатину пришло в голову выбросить его в безвоздушное пространство; боль была непереносимой, хотя смерть и пришла милосердно быстро. Но то, что по сравнению с голубыми жуками это было быстро, он понял уже потом, как-то за чертежами, когда обдумывал скорость разгона: через три минуты после выброса в слепой бездонный холод у него лопнули глаза, он тогда этого не понял, потому что был просто комком боли. Дальше… потом он сообразил, что от резкого падения давления и температуры разрушились его внутренние органы.

Еще он помнит, как его медленно погружали в расплавленную медь, наблюдая за тем, как тело его сгорает дюйм за дюймом. Почему именно расплавленную медь Лемелиску не давал покоя этот вопрос. Наконец он как-то раз, почти месяц спустя, спросил об этом Императора. Ответ Палпатина поразил его своей утилитарностью: "Этот металл в тот день плавили металлурги".

Еще Демелиска запирали в подземелье, заполненном густым кислотным туманом. Сначала это даже показалось ему нестрашным. Прикрывая глаза, он думал о чем-то своем, отдыхая, что наконец-то ему не мешают, и думая, что его обрекли на медленную смерть, а о смерти он думать не хотел -он хотел, чтобы ему не мешали. Но туман был едким, от него першило в горле, хотелось сплюнуть, туман разъел его легкие, и Лемелиск кашлял и плевал кровью, а кислота продолжала его разъедать изнутри.