Харитон Мамбурин - Изгнанник на цепи

Я едва успел вставить фразу о том, что жить все эти люди будут не в основном здании, а в смежных, но вошедшую во вкус Иеками было не остановить. Мне с нескрываемым удовольствием вменили все возможные грехи, вспомнив при этом все прошлые, в том числе и спасение Цурумы из бассейна. Глядя на в очередной раз покрасневшую мечницу, я решил все-таки умолчать о настоящей причине нашего пикника. Чтобы не убили.

Причина же была тривиальной. Договорившись обо всем с Голденштерном и отдав распоряжения Уокеру, я поймал себя на очень удачной мысли и… позвонил герру Брехту, хозяину Мезальянс-холла. Немец, немало удивившийся столь раннему звонку, быстро понял его актуальность — я предостерег его о скором и неминуемом визите Скарлет. Двери заведения конечно же распахнулись бы настежь перед столь роскошной женщиной, редко когда забывающей упомянуть о том, что она в девичестве носила фамилию Эмберхарт… и Брехт бы получил на руки кучу проблем. Большую кучу дурнопахнущих проблем, дуэлей, конфликтов и скандалов…

Пикник куда лучше, чем общение с разъяренной Скарлет, получившей полный отлуп от местного общества. Вламываться ко мне в дом она бы не стала, зная, что я не стал бы прятаться столь низким образом, а значит уехала лелеять новую обиду и вынашивать планы мести. И нельзя сказать, что я эту гадость сделал ей чисто из любви к искусству — уж что-что, а меня бы эта красавица постаралась бы макнуть как можно глубже в любом разговоре с местными.

…но если я сейчас признаюсь в этом сидящей у меня на животе девушке, то стану первым в истории всех миров и времен человеком, умершим на электрическом диване…

Последний из танков «AVK-13/1», весело фыркнув паром и коротко гуднув на прощание, выкатился из ворот нашего гостеприимного дома, унося на себе герра штурмбаннфюрера Остина Ликкендорфа, оказавшегося не только начальником этого батальона гуманитарной помощи, но также искренним ценителем огнестрельного оружия и прекрасным собеседником. Господа немцы показали себя чрезвычайно учтивыми гостями, поэтому с балкона мы им вслед махали вполне искренне. Впрочем, подозреваю, девушкам не особо нравились регулярные проверки, которые танкисты устраивали движкам своих монстров. Шино в эти моменты уползала к себе в комнату, Рейко кряхтела как старый мопс, злобно на меня посматривая, ну а Момо… Тут было всё сложно — надо было тыкать её чем-нибудь, чтобы проверить состояние, почти всегда неотличимое от легкой формы комы или смерти.

Рейко, впрочем, и не думала злиться на меня всерьез, скорее пользовалась случаем как-то проявить свою бурную энергию путем ворчания или мелких шкод. Она прекрасно понимала, что если бы я не пошел навстречу отцу Маргариты, то следующим уже просьбу озвучивал бы… ну, к примеру дед Цурумы, который до сих пор стоял во главе рода, а уж если я отказал бы и ему, то нас бы попросили уже от императорского дворца. Так смысл плодить сущности?

Жить в доме, где внутри орудуют строители, а по двору бегает сотня военных, оказалось не самым приятным опытом, хотя плюсов тоже было изрядно. Мы узнали о новинках автоматического огнестрельного оружия, после демонстрации которого Цурума несколько дней ходила сама не своя, чтобы затем написать деду письмо толщиной с толстую тетрадь. Покатались на танке (я и Легран). Получили в подарок два новейших автомата (Легран). Вызвали острейшую депрессию и сильную душевную ругань у штурмбаннфюрера путем демонстрации умения сгенерировать настоящую молнию (Рейко)… В общем, развлекались как могли и следили за отделочниками… вместе с вооруженными танкистами. Местные «джамшуты» от такого навязчивого внимания (девушкам и танкистам было скучно) работали просто ударными темпами.

Кроме позитива было и обратное. Несколько раз к воротам подходили некие «важные люди», настойчиво приглашавшие меня на встречу с «доброжелателями». Уходили они обычно под прицелом дробовика Уокера, быстро шевеля конечностями и почти даже не бурча под нос нечто озлобленное. Пара имен была всё же названа, и Шино, поморщив лобик, вспомнила, что имена эти принадлежат студентам нашей академии. То есть — никому важному. К этой же категории отнеслась и некая Скарлет Монтгомери, правда её, в отличии от незваных гостей, я всё же впустил в дом и даже напоил чаем. Кроме чая моя сестра захотела еще много чего другого, высказываясь в ультимативном тоне, но ей сильно не повезло — Таната, отсутствие которой в кабинете Скарлет сумела мастерски скрыть, наткнулась на Рейко, испепелившую пантеру вместе с хорошим участком паркета. Грузить мою неугомонную сестричку пришлось в карету к Баркеру в бессознательном состоянии — к всплеску боли от потери фамильяра та оказалась совершенно не готова.

Тем же вечером Рейко получила в подарок от меня торт раза в два превышающий размерами саму девушку. Выяснять, чего именно хотела добиться Скарлет, отправляя фамильяра ползать по моему дому, не хотелось. Логика и моя сестра всегда находились по разные стороны барикад.

Танки, кстати, понравились всем, включая даже страдающих от работающих ЭДАС-ов японок. Легкие как балерины, всего 35–40 тонн весом, эти сверхсовременные ласточки вполне были способны дать жару даже СЭД-у столетней давности, что по военным меркам нашего времени было «ого-го!». Калибр 200 миллиметров у основного орудия, гибридный ЭДАС, отличный, хоть и малокалиберный пулемет, запитывающие элементы между основными и вспомогательными гусеницами, позволяющие такому танку кататься чуть ли не неделями по городским кварталам вдоль трамвайных рельс… Очень симпатичные машины. То есть двухметровые приземистые монстры, состоящие из кубов и параллепипедов в самых угрожающих пропорциях. Больше всего они напоминали знаменитого «тигра» побывавшего в руках конструктора кубиста, который разнес бедолаге башню на большую часть корпуса, оставив сиротливо торчать короткую и прискорбно круглую «пипирку» дула. Прелесть.

Минус, конечно, был. Немцы знатно погорячились с основным калибром, из-за чего их инструкторы были уже наполовину глухими. Как они орали между собой этот месяц… Я пару раз даже не выдерживал и уезжал в ночь, выполнять свои «особые» контракты в качестве Посланника, чтобы хоть немного отдохнуть от постоянных криков солдат, криков их офицеров, криков бригадиров у мастеровых, криков Рейко по поводу криков…

Мои отношения же с Рейко продолжали оставаться замысловатыми. С одной стороны, мы оба демонстрировали, а местами даже ощущали серьезную близость друг с другом, которая с аристократического на простой язык легко могла бы быть переведена так: «можем друг друга терпеть и большую часть времени делаем это с удовольствием». С другой стороны… слишком много лиц со стороны обозначили интерес в расторжении нашего союза. Сложности накатывали как снежный ком — тут и мой шаткий статус, и её вовсе не гарантированное признание императором, секреты, тайны, висящие на мне обязательства… В результате складывалась странная картина — мы оба широко шагали друг другу навстречу с самыми серьезными планами, но постоянно готовясь как отпрыгнуть назад, так и «свернуть всю лавочку».