Ханна Хаимович - К нам едет инквизитор [litres]

Вопреки мечтаниям родителей Кристина вела одинокую жизнь. Детей не рожала, потому что боялась: рано или поздно придется их пережить. Замуж не выходила – не попадалось кандидатов. Точнее, в кандидатах-то ни одна ведьма никогда не знала недостатка, но все это были не те люди. Одно слово – люди. Ничего общего с ними, ни общих целей, как хотелось бы, ни общих взглядов на жизнь. Кристина проводила с ними какое-то время… а потом уходила первой.

Колдуны тоже подкатывали, но и с ними не клеилось. Да что там – даже Лешка Змеев, глава ложи, при каждой встрече интересовался, не передумала ли Кристина и не готова ли она упасть в его объятия. Но она знала, что любвеобильный Лешка говорил то же самое половине городских ведьм. И то потому, что вторую половину уже успел охмурить.

Одиночество Кристину не тяготило. Слушая жалобы некоторых других ведьм, она лишь улыбалась. Не только люди, но и ведьмы любят во всем находить поводы для страданий. Куда лучше превращать их в поводы для радости. Как сейчас: хочешь – спи, хочешь – пляши, хочешь – затевай пирог, никто и слова не скажет. Кристина даже потянулась к музыкальному центру, чтобы было подо что плясать, но отдернула руку. Десять вечера все-таки, соседям завтра на работу.

А вот Лешке надо бы позвонить.

– Кристи-иночка, – протянул тот в трубку. – Не спится, сестричка? Как сама, как семья?

– Отлично, – хмыкнула она. Вдали послышался стук двери – Лешка предусмотрительно вышел в другую комнату, чтобы скрыть разговор с «сестричкой» от тех, с кем он проводил вечер. – Тебе инквизиторы не звонили?

– Какие инквизиторы? – Голос Лешки мгновенно стал сухим и деловитым.

– Значит, еще позвонят. А еще лучше приходи завтра утром в наш офис. Они ищут преступницу и подозревают, что у вас может быть ее сообщник. Этим сообщником можешь оказаться даже ты…

Может, стоило бы умолчать об этом, но Кристина не видела смысла. Все равно Лешку введут в курс дела. Инквизиторы не боялись, что сообщник может узнать о поисках и затаиться, иначе приехали бы инкогнито и слова бы не проронили, что расследуют что-то. Наверное, у них был способ безошибочно определять этого самого сообщника. Кристина на их месте обязательно попыталась бы придумать что-то подобное.

Лешке пришло в голову то же самое, потому что он ответил:

– Если преступница симпатичная, то могу и оказаться… Остальных вызвать в ложу? Будут проверки?

– Лучше вызови, – сказала Кристина. – Думаю, проверки скоро будут везде.

Причитая: «Ну вот, опять на работу!» – Лешка распрощался. А Кристина отправилась на кухню и долго сидела там за столом, рассеянно глядя в чашку с чаем.

Она до последнего не хотела признаваться самой себе, что побаивалась столкновения с сектой «Знак Гефея».

Ночью, как обычно, явилась бессонница.

Пришла, по-хозяйски села на край кровати и принялась изводить Кристину, заставляя то просыпаться и смотреть в потолок, то плавать на грани сна и яви, следя за причудливыми видениями. То опрокидывала в глубокий сон, то заставляла вскакивать от кошмаров. Пожалуй, это был единственный повод для страданий, из которого Кристина не смогла сделать плюс. Бессонница одолевала часто. И не спасали от нее аптечные препараты. Только магическое зелье, а принимать его требовалось свежим, и не всегда находилось время, чтобы сварить…

В изнеможении Кристина снова закрыла глаза и почувствовала, как проваливается в блаженную дрему.

…Она сидела на троне в большом полутемном зале со сводчатым потолком. Когда-то в детстве при слове «трон» Кристине представлялось огромное сооружение на помосте, на высоте человеческого роста, а то и выше. И она очень разочаровалась, увидев царский трон в историческом музее. Обычный мягкий стул, обтянутый узорчатым бархатом. И вот сейчас она сидела на таком стуле, а по обе стороны вдоль стен зала выстроились ведьмы в парадных одеждах.

Зал окутывала полутьма, чуть надъеденная светом свечей. С окон ниспадали массивные портьеры. Шепотки и шаги сплетались в гулкое эхо. По проходу от двери к Кристине шагали инквизиторы, тоже в парадных одеждах. Она узнала их: Семен Никитич в синем фраке, Аль Яржинов в щегольском жемчужно-сером колете и таких же брюках, Игорь Игоревич в офисной двойке, приобретшей неуловимо торжественный вид… И Лещинский. В черном костюме и черной рубашке, с гладко зачесанными на пробор волосами.

Делегация явилась приветствовать ведьму по всем правилам.

Они поклонились по очереди, а потом Лещинский опустился на корточки.

Кристина посмотрела вниз и увидела, что на ней тоже парадное платье. Темно-красное, цвета запекшейся крови. С разрезом, почти полностью обнажающим правую ногу.

Она невольно положила ладонь на бедро, точно пытаясь прикрыть вызывающе белую кожу, – и увидела собственные ногти, выкрашенные в такой же темно-красный цвет.

А Лещинский склонился и коснулся колена губами. По телу пробежала электрическая дрожь. Поцелуй все длился и длился, пока из тьмы не выступил смутный силуэт и не зазолотились в свете свечей льняные волосы…

Кристина проснулась и от души протерла глаза. Перед ними все еще нахально мигали свечи. Отголоски сна исчезли не сразу.

Привидится же такая ерунда!

Нечего было и надеяться снова уснуть. Промаявшись минут двадцать, Кристина встала и посмотрела на часы. Они показывали пять с небольшим. Ну что, вызвать остальных ведьм в офис? Как раз рассветет, можно начать поиски убежища, не спеша пообщаться с Лешкиными колдунами, прочесать Город в поисках невыловленных рекламных человечков… Или пускай поспят, еще успеют набегаться?

За окном стояла непроглядная тьма. Кристина включила свет, зевнула, опять протирая глаза. Взгляд упал на ногти. Аккуратные, чуть удлиненные, без следов лака. Ей все было недосуг записаться на маникюр.

Она порылась в выдвижном ящике письменного стола и отыскала темно-красный лак. Потом, все еще зевая, поплелась на кухню, заварила чай и принялась красить ногти, высунув от усердия язык.

Не только Кристина не могла уснуть в этот предрассветный час.

Номер трехзвездочного отеля располагался в самом конце коридора. Он был чистым, тихим и… нет, не безликим. Даже гостиничные номера не бывают полностью безликими, у них есть свое настроение, атмосфера и узнаваемое лицо. Стефан Лещинский повидал достаточно номеров, чтобы с уверенностью утверждать это. Тяжелый темно-зеленый простор «А-отеля» в Петербурге, вялая желтизна, тюремная теснота и грубо отделанные стены «Берлина» в Будапеште, красно-бежевый, почти домашний уют безымянной львовской гостиницы при автобусной станции… Продолжать он мог до бесконечности. Этот номер был маленьким, но полным света и воздуха. Большое окно выходило на площадь. Даже сейчас, поздно вечером, оттуда доносился шум и смех.