Макс Фрай - Зеленый. Том 2 [litres]

Александра – Маркиза Мертвых, восемьсот восемьдесят восьмая по счету; все говорят, это счастливое, самое лучшее, какое только можно придумать число, и пророчат Александре великое будущее. В смысле достаточно долгое. Мертвые верят, что восемьсот восемьдесят восьмая Маркиза останется с ними если не вечно, то, к примеру, аж на восемью восемь лет.

Да хотя бы просто на восемь, – печально думает Александра. Прежние Маркизы так надолго здесь не задерживались, год, другой, и все, истаял, привет. Говорят, был один старик по имени Пьер, шестьсот какой-то по счету, вздорный и очень упрямый, знатно попил всем крови своими капризами, зато сны видел такие шикарные, что их до сих пор как сказки рассказывают тем, кто умер недавно и его не застал. И вот этот Пьер прожил тут дольше, чем кто бы то ни было, целых семь с половиной лет. Будь их воля, навсегда бы Пьера оставили, черт с ним, дурным характером, лишь бы подольше спал. Но мертвецы не могут отменить неизбежное исчезновение гостя с Другой Стороны, им под силу только замедлить процесс. Так что Александра свои шансы оценивает достаточно трезво. Но все равно надеется стать счастливым исключением из печального правила, как на ее месте надеялся бы любой человек.

На самом деле, титул «маркиза», конечно, не настоящий. Нет тут никаких маркизов, графов и герцогов; вообще никакой аристократии в привычном нам смысле, ни у мертвых, ни, тем более, у живых. Просто словосочетание красивое – «Маркиза Мертвых». Здешние мертвецы романтичны, словно при жизни все как один были поэтами; на самом деле, конечно же, не были, нет.

Александра не какая-нибудь повелительница мертвых, она, скорее, их пленница. Домашний питомец, вроде подобранного котенка. И одновременно источник радости и развлечений. Как говорят те мертвецы, кто постарше и любит высокопарные выражения, подательница благ.

Александра видит сны для мертвецов Элливаля; этот приморский город так называется – Элливаль. Вернее, мертвые, если пожелают, могут смотреть ее сны, что называется, с полным погружением. То есть, по-настоящему, как будто это действительно происходит, их проживать – все подряд, без предварительного отбора, как повезет. Александра не умеет специально управлять сновидениями. Но от нее и не ждут чего-то особенного, всех совершенно устраивает то, что есть. Главное, Александра живая; то есть физически уже не особенно, но эмоционально все-таки да. И сны у нее, как у нормального живого человека, – иногда путаные, бессвязные, а иногда не хуже кино, то счастливые, то страшные, то про любовь. А бывают просто нелепые, например, как будто она зачем-то вернулась в школу и сейчас придется сдавать экзамен, а Александра, конечно, ничего не помнит, забыла давным-давно. Но мертвым даже сны про экзамены нравятся. Тем более что у большинства из них в жизни ничего подобного не случалось. Восхищаются: «Какой упоительный абсурд! Сколько волнений по пустяковому поводу!» – и просят поспать еще.

В обмен на сны мертвецы дают Александре, что могут – дом у Соленого моря, еду, наряды и драгоценности, которые, впрочем, особо некуда надевать. Александре нельзя надолго отлучаться из дома. Прогулка может длиться час, самое большее – полтора. За это время можно – ну, например, искупаться в море, или посидеть в пляжном баре среди живых музыкантов и подвыпивших мертвецов. Или вызывать такси, до центра отсюда ехать около двадцати минут, полчаса походить по оживленным улицам среди высоких нарядных домов, поглазеть, купить, к примеру, пирожных в кондитерской, и скорее обратно. Не потому, что Александре кто-то запрещает гулять сколько влезет и строго за этим следит, просто за стенами дома из нее слишком быстро уходит жизнь – то немногое, что осталось. А дом ее охраняет и бережет.

Александра не может существовать в этой странной волшебной реальности, потому что она не здесь родилась. Попала сюда совершенно случайно, просто однажды каким-то ей самой до сих пор непонятным образом забрела. Что на самом деле забавно: она много о чем невозможном мечтала, но даже в детстве не грезила какой-нибудь «страной фей». И уж конечно ни во что подобное не верила, вообразить не могла, что кроме реальности, данной ей в ощущениях, существует еще какая-то дополнительная, параллельная, и туда можно попасть. Правда, выйти обратно уже не получится. И остаться надолго тоже нельзя – начинаешь таять, как кубик льда, брошенный в теплую воду. Это оказалось совсем не больно, наоборот, приятно. Александре очень понравилось исчезать. Сладкая истома, охватившая тело, невозможный, невообразимый счастливый покой – это было лучше всего, что ей до сих пор доводилось испытывать, так прекрасно, что она совершенно не испугалась, увидев, как ее руки становятся прозрачными. Страшно стало уже задним числом, потом.

Здесь таких как она бедолаг, обреченных исчезнуть невольных пришельцев с Другой Стороны называют «незваные тени». И не любят, потому что боятся, хотя непонятно, чего тут бояться, за всю историю не было случая, чтобы кого-то обидела незваная тень. То есть живые боятся, а мертвые, наоборот, очень любят, если вовремя встретился с мертвыми, считай, тебе повезло. Мертвые могут помочь не исчезнуть, вернее, исчезнуть не сразу, подольше пожить здесь в гостях. Им самим это выгодно. Наполовину истаявшие гости из соседней реальности – что-то вроде моста между мертвыми и живыми. И у них до самого последнего дня остается главная драгоценность, на которой мертвецы Элливаля натурально помешаны – обычные человеческие сны. Потому что во сне можно пережить удивительные приключения, которые им больше не светят ни при каких обстоятельствах. И настоящие человеческие эмоции, которых мертвецам мучительно не хватает: для настоящих эмоций нужно живое тело, мертвые физически не способны их испытать.

Шутка в том, что здешние мертвые не умирают по-настоящему, а остаются жить дальше среди людей. Говорят – Александра не может проверить, правда ли это; с другой стороны, зачем бы им врать – что так происходит только в Элливале, во всех остальных городах и селениях этого странного мира люди умирают самым обычным образом. «Самым обычным» – это в местных реалиях означает, что умершие исчезают мгновенно, полностью, целиком, трупов не остается, хоронить некого – хлоп! – и нет ничего. Александра, большая любительница детективов, когда ей это все рассказали, сразу спросила: «А как же тогда убийства расследовать? Как о них вообще узнают, если нет тела жертвы?» – и ей удивленно ответили: «Ну здрасьте, а ясновидящие в полиции на что?» Вечно здесь так: о чем ни спроси, тебе сперва скажут: «Ой, да это же очень просто», – а потом начнут объяснять, и ты в очередной раз убеждаешься, что местные только с виду люди, а по сути – что-то принципиально иное. Совсем.