Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #2

— Оставил бы ты его здесь. Не надо его к людям вертать. Всем лучше...

— Почему?

Домовой задрал головёнку вверх и, с несвойственным ему жаром, заговорил:

— Да как ты, хозяин, не понимаешь?! Счастье в дому твоём! Я как того человека увидел — сразу признал!.. Ну не в дому, на турбазе, — не смутившись, походя поправился мелкий оратор. — Я давно живу, всякое видел. Раньше юродивых не в пример больше было и мы, домовики, всяко им уважение оказывали! И хлебца подбросим, и денежку сунем. Они ведь не в каждую деревню шли, не от каждого подношение принимали... Бывало, покажется на околице: чёрный, страшный, очи горят, вериги звякают... и стоит! День, другой, с места не двигается. А всем подойти боязно, спросить, зачем стоит. И не поймёшь — то ли ждёт чего, то ли в грехах погрязли... В иных местах палками их били до смерти от страха, да только где они — эти места теперь? Или служба в Пресветлый праздник, народ к церкви валом валит, а на паперти — юродивый. Каждый ему честь делал, потому что понимал — у опоганенного храма он сидеть не будет. И всем хорошо и благостно!

Лекцию про запутанные отношения населения Российской Империи и института «Божьих людей» Иванов слушал с интересом, но не сдержался. Перебил.

— Вы, нечисть, какое отношение к этому имеете?

Анисий от такого непонимания расстроился. Даже шапку в сердцах бросил себе под ноги.

— Как это какое?! У нас что, сердца нет? Или мы что-то одно, а вы что-то другое? В одном миру живём, одно горе видим! Потому и говорю тебе — не отдавай блаженного. Великая радость тем, к кому он прибился! В старые времена прогнать такого — самого себя проклясть на веки вечные! Они при монастырях да богатых подворьях проживали в почёте и уважении, а уж если уйдёт блаженный — каждый знал: опоганились тут, не соблюли себя! —домовик совсем уж расходился, силясь пояснить непутёвому хозяину все прелести, идущие бонусом от персонального блаженного. — Это... это как второе солнышко! Дураком надо быть, от такого отказываясь! А если трат на прокорм боишься — ничего! Не бойся. Обчество убытки на себя возьмёт! Только не гони...

Инспектор не верил своим ушам. Вот оно — решение проблемы с немым. И не нужно звонить Элле, не нужно сплавлять Ваньку в монастырь, суетливо договариваясь с местным настоятелем. Ничего не нужно! Да и вообще — попробовать вариант старого домового определённо стоило. Что он, Серёга, теряет? Однако...

— Ну, допустим, — стараясь не показать свою заинтересованность, нехотя выдавил парень. — А постояльцы наши как к нему отнесутся? У нас, сам знаешь, кто только не бывает...

— Слова не скажут! — убеждённо тряс бородой Анисий. — Они все покон знают, супротив блаженного и пикнуть не посмеют. Наоборот! Рады будут, ибо статус! — ввернул новомодное словечко старичок. — Они ж не люди, у них память долгая...

Умел убеждать старый хрыч, умел...

— Ладно. Но под вашу ответственность! — нарочито грозно вынес вердикт Серёга.

— Да уж понимаем, — счастливо проблеял нечисть, утирая рукавом одинокую слезинку. — Как есть понимаем... Жить мы ему, значит, в сторожке определим... Тёпло там, печка не угарная, ладная печка... Корм, значит, хороший положим, не отощает... Одежонку, какую ни есть, найдём...

— Вы бы его в бане вымыли, — посоветовал Иванов. — Он тюрьмой воняет.

— И верно! Забыли! — хлопнул себя по бокам Анисий. — Веди блаженного, самолично попарю, да с веничком...

Посмеиваясь над скрывшимся в баньке домовым, парень направился к ожидающему его товарищу и Ваньке. Выпив чаю (как раз свежий принесли), в лицах пересказал разговор с начальством, с удовольствием глядя на вытянувшееся от удивления лицо Антона.

— Обалдеть... — заключил призрак. — Я про таких что-то когда-то читал, но никогда бы не подумал...

— Не ты один, — согласился Серёга. — Сам в шоке, — и повернулся к немому. — Вань, пошли помоешься. Смердит от тебя... в общем, мы все тут за чистоту. Внешнюю и внутреннюю.

Блаженный не возражал. Мультфильмы ему определённо надоели, сушки закончились, делать было нечего. Потому идею прогуляться он воспринял с удовольствием.

Вышли на улицу. Анисий уже ждал, с любовью поглядывая на новоприобретение. Ласково взял за руку, потянул за собой, сюсюкая, как маленьким:

— А вот мы сейчас помоемся, чистенькими будем, чтобы хворь не прилипла...

Немой послушно топал следом, с любопытством разглядывая серый, тоскливый пейзаж.

Шшуххх.... Шшуххх — донеслось со стороны ворот. Все, словно по команде, обернулись. Источник шума оказался донельзя банален — маленький мужичок из домовых, в порядке трудовой дисциплины подметающий асфальтированную парковку у въезда.

Ваньку словно подменили. Бросив своего провожатого прямо на полдороги, он трусцой поспешил к бородатому недомерку, отобрал у него метлу и, осияв всех присутствующих улыбкой, сам замахал веником на палке.

Шшуххх... шшуххх...

— Только бы прижился... только бы прижился... — донёсся невнятный шёпот до Серёгиных ушей.

Он обернулся. Эти слова, словно его переклинило на них, без устали твердил Анисий, сжав бороду в кулаке и щурясь от дождя. Недоумевая, парень подошёл к нему и негромко поинтересовался:

— Ты чего?

— А ты не видишь? — шёпотом ответил старичок.

— Нет.

— На небо смотри.

Иванов послушно понял взгляд и обомлел. Серые тучи понемногу светлели, расходясь в стороны.

— Фигасе...

— Я же говорю — блаженный, — очарованно заключил нечисть, не отрывая глаз от занятого делом Ваньки. — Только бы прижился...

***

Растянувшись на кровати в директорском номере и откровенно ленясь, Серёга решил на сон грядущий почитать колдовскую тетрадь. Другого чтива всё равно под рукой не приключилось, потому приходилось довольствоваться тем, что есть. Записи оказались неожиданно интересными. Пролистав несколько малопонятных рецептов, он остановился на приворотном зелье, помеченном номером два.

— ...Варить, значит, семь раз по пять минут, каждый раз в новой воде — бормотал Иванов, водя пальцем по исписанному мелим почерком, желтоватому от времени, листу, — а после отвары смешать... добавить слюну причаровываемого... плюнуть. А плевать зачем? — изумился он, округлив глаза. — Ну допустим, плюнули... капнуть три раза воск... свечу спалить дотла... Нет! Хорошо, что я от этого дела отбоярился! — заговорил сам с собой инспектор, радуясь собственной прозорливости. — У меня терпения не хватит всей этой галиматьёй страдать.

Небрежно бросив тетрадку на прикроватную тумбочку, погасил свет и уже совсем было собрался заснуть и проснуться не раньше, чем в завтрашний обед, как вдруг зазвонил телефон.

Нащупав вредное устройство, автоматически провёл пальцем по экрану.

— Алло, — не открывая глаз и мысленно желая провалиться звонящему ко всем чертям, буркнул Серёга.