Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию

Стало неуютно, все почувствовали себя виноватыми. Помощник с усилием поднялся с табурета, подошёл к расклеившейся Маше, встал перед ней на колени (так они оказались одного роста) и ласково обнял её, успокаивая.

— Ну что ты... Всё будет хорошо, сама говорила — среди нас идиотов нет. К тому же и ты не допустишь, чтобы меня обидели, правда?

— Д-да, — еле смогла ответить домохранительница, захлёбываясь слезами. — Не позволю...

— Вот и хорошо, вот и не реви, а помогай нам, — Иванов погладил её по голове. — Успокоилась?

Вместо ответа последовала порция охов, ахов, вздохов, сложносочинённых невнятных звуков, призванных изобразить всю вселенскую глубину Машиных страданий. И только в конце прозвучало знакомое, угрожающе-шипящее:

— Да. Порву, если она хотя бы подумать посмеет...

У всех без исключения от этих слов бодрыми табунами забегали мурашки по коже. Стало понятно — не шутит, если что не так — угрозу выполнит и перевыполнит.

Антон преувеличенно-радостно хлопнул в ладоши и бодро взял инициативу в свои руки.

— Вот и хорошо! С одним вопросом разобрались. Осталось три — всё меньше!

— Да, — вступил Карпович. — За морок и душу не бойся — не подчинит. Мы тебе Печать временно усилим. На свой страх и риск, конечно, но согласовывать некогда. Не прошибёт Бездушная защиту, чем хочешь поклянусь! Да и за домом приглядим. Когда она войдёт — сразу все умения применим, не сдюжит паскудница... И хитро ты, девка, придумала с охранными знаками! По уму сделаем, сам прослежу, без некоторых...

... Обсуждение мелких деталей затянулось надолго. На целых полторы пачки чаю. Разошлись лишь под утро. Иванов — спать, набираться сил, а остальные — готовиться...

***

— Фото фигурантки, точнее её сестры.

В руки Иванову ткнулась небольшая чёрно-белая, выцветшая от времени карточка. Парень жадно всмотрелся в изображённую на ней девушку, изо всех сил запоминая детали. Обычная. Не красавица, лицо широкое, крестьянское, глаза тоже не выразительные. Стандартный типаж. На местном рынке десятки таких за прилавками, как правило, стоят. Пройдёшь мимо — и не узнаешь.

— Не забывай, сколько лет прошло. Да и чары личины... — напомнил Швец. — Короче, до одного места сей портрет. Тут же ещё и ретушь есть. Больше на фоторобот, по своей сути, смахивает. Чем богаты, сам понимаешь...

— Да понятно. Всё готово?

— Да. У Машки целый взвод мордоворотов расположился, смущают девчонку. Но ведут себя прилично. Чтобы там пошлые шуточки или косые взгляды — ни-ни! Наоборот — Мурку со своим мышом познакомили, они там с ума сходят вовсю. Защиту квартиры тоже правильную сделали, с лазеечкой почти незаметной, как и ловушку. Захочет обойти — обойдёт!

Серёга поморщился. Начинались самые «узкие» и «тонкие» места их плана.

— А как эти бравые парни задерживать эту злыдню собрались? Она ведь их в два счёта...

Антон серьёзно ответил:

— Не боись! Несколько сетей из... не знаю из чего, но фонят раз в десять сильнее твоего креста. Среди римлян, оказывается, есть умельцы пользоваться такой экзотикой. В самых настоящих амфитеатрах курсы проходили, на гладиаторских боях.

— Вот бы послушать, как оно было... — проникновенно размечтался помощник. — Настоящие гладиаторы...

— Послушаем! Обязательно послушаем! — обнадёжил инспектор. — Но потом. Когда язык их освоим, по-нашему они не шпрехают... — с грустью дополнил он. — Ладно, не переживай! Тут, в доме, в соседнем подъезде, ещё и весь спецотдел в полном составе сидит; и Фрол Карпович, словно Финист — Ясный Сокол, вокруг кружит. Его не видно, а он есть! Так что охрана у тебя круче, чем у президента.

— Ага... Только из дома не выходи, окна не открывай, кури чуть ли не в унитаз, да и то, только после того, как его проверят до подвала...

Антон, мастерски копируя раздражённые интонации приятеля, продолжил:

— На диване валяйся, холодильник забит деликатесами за счёт руководства, делать ничего не надо... — его голос окреп. — И ты ещё смеешь бурчать на мелкие неудобства, хам неблагодарный! Да мне бы так, да ещё и с Розочкой... Не в притоне наркоманском ведь сидишь, а дома! Придёт Бездушная — примем, упакуем, сдадим куда положено...

— А куда положено, если она неумирающая? Ну не в колонию же.

— Не знаю. Куда следует. Не перебивай!.. А не придёт — вынут из тебя силу Яги и переведут в другой город. И всё! Колдунье только и дел будет, что за тобой по миру бегать! Она из страны сразу ф-фьють! — Швец изобразил рукой стремительно улетающее что-то. — Здесь ей опасно! Здесь МЫ не дремлем!

Помощник захлопал в ладоши и добавил:

— Зазвучали овации, переходящие в бурные аплодисменты! К делу давай, оратор... Когда начинаем?

Инспектор посерьёзнел.

— Сейчас. Пока вроде бы тихо, никого не засекли. Но ждём. Больше чем уверен — недолго. Твой адрес ей наверняка известен.

— Кто бы сомневался, — криво усмехнулся Серёга. — Его только слепоглухонемой среди нечисти не знает, да и то не факт. Хорошо. Сейчас так сейчас. Перед смертью не надышишься. Последняя просьба...

Кулак Антона мелькнул в воздухе с такой скоростью, что подчинённый его попросту не заметил. В голове у Иванова зазвенело, в глазах взорвался радужный фейерверк.

— Ты мне такие разговоры прекращай! — прямо в ухо парню заорал Швец. — Слово — материально! Накликать беду хочешь?! Ишь ты, последняя просьба... Я не желаю слушать подобный бред! Приступай к работе: займи горизонтальное положение на диване и включи телевизор! Раз в полчаса переворачивайся на другой бок, а то пролежни будут! Если что — я на связи! — а затем Антон вполголоса добавил. — Да не бойся ты за Машку. Не пустят её в первых рядах.

— Спасибо...

***

... Проснулся Иванов от того, что невидимые тиски сдавили грудь. Попытался вздохнуть — куда там! Словно преогромный великан зажал его тельце в своём кулаке и медленно, капля за каплей, выдавливал из помощника жизнь. Попробовал закричать — никак. Печать, на удивление, почти не отозвалась; так, лишь дала себя слегка ощутить. Накатила паника.

— Проснулся? Силён... — звонкий, девичий голос прозвучал совсем рядом, в изголовье.

Иванов с огромным трудом скосил глаза и увидел девушку лет двадцати, самую обычную. Среднего роста, полненькую, с крашеными в светлый цвет волосами, в блузке и джинсах. И не имеющую абсолютно ничего общего с портретом, продемонстрированным ему Антоном.

— Что, не похожа на фотокарточку? — рассмеялась незваная гостья. — Не расстраивайся, такое бывает. Могу превратиться для твоего удовольствия хоть в Клавдию Шиффер. Только вот не получится. Времени мало.

Произнося эти слова, она ловко что-то рисовала пальцем на груди парализованного Сергея, не забывая обмакивать свою импровизированную кисть в самую обычную поллитровую банку с буро-мутным раствором.