Рошани Чокши - Серебряные змеи [litres]

Ева вытащила кинжал, и Лайла оглянулась через плечо. Она была слишком далеко от двери. Девушка никак не могла собраться с мыслями. Доктор? Он был здесь?

– Послушай, Ева. Я понимаю, что Падший Дом обещал тебе свободу, но мы можем тебе помочь…

Глаза Евы широко распахнулись.

– Как ты узнала…

Она замолчала, ее взгляд упал на брошенный кулон. Подняв глаза, Ева посмотрела куда-то за плечо Лайлы.

– Ты был прав, – сказала она.

Но она обращалась не к Лайле.

Позади нее кто-то захлопал в ладоши. Прежде чем Лайла успела обернуться, незнакомец схватил ее и прижал к своей груди. Ева бросилась вперед и схватила ее за горло. Острое кольцо впилось ей в шею.

– Замри .

Тело Лайлы онемело. Она не могла даже говорить.

– Должно быть, тебе интересно, что Падшему Дому от тебя нужно, – сказала Ева.

– То же самое, чего жаждет твой дорогой Северин, моя милая муза, мой божественный инструмент, – произнес знакомый голос.

Лайла почувствовала, как кто-то схватил ее за руки и поднес ее ладони к ее же лицу.

– Всего-лишь твое прикосновение .

Северин проснулся в холодной постели, и паника, похожая на грозу, пустила корни в его голове. Лайла ушла. Конечно, она ушла. Он проклинал тот кровавый напиток, который заставил его открыть ей свою душу. Должно быть, он напугал ее. Он коснулся пустого места рядом с собой. Каждая деталь прошлой ночи прожигала его насквозь. Каждое его слово. Щеки Северина горели от стыда… но почему он помнил, как Лайла улыбалась ему, как она смеялась, прижимаясь к его груди? Лайла была сложным, непостижимым существом, но она никогда не была жестокой. Жалость не заставила бы ее лечь к нему в постель. Так почему она так быстро покинула его?

Северин откинул простыни и нащупал на столе нож Тристана, спрятанный под одной из записных книжек. Тяжесть деревянной рукояти в руке успокоила его. Он поднес нож к глазам, рассматривая тонкий желобок на металлическом острие, по которому тек парализующий яд Голиафа. Возможно, неспособность защитить Тристана беспокоила его меньше, чем тот факт, что он так плохо знал своего младшего брата. Как Тристан мог причинять боль и дарить любовь на одном дыхании? И как ему теперь жить дальше, зная, что все было напрасно? Божественной Лирики никогда здесь не было. Он подвел Тристана. Он всех подвел, оставил их без защиты… оставил себя без защиты. То, что он сделал с Лайлой… Северин чувствовал себя существом, вырванным из панциря, с обнаженной плотью и натянутыми нервами.

Вокруг него сгущалась тяжелая тишина, и… стоп. Тишина?

Его охватил ужас. Северин накинул одежду, сунул в карман скрытое оружие Зофьи и нож Тристана. Как только он открыл дверь, ему в нос тут же ударил тошнотворно-сладкий запах, похожий на смесь крови и пряного вина. Он подошел к лестнице и увидел на одной из ступенек знакомый кулон в виде балерины.

При мысли о Еве у него во рту появился горький привкус. Она обманула его, и ее кровное зелье сделало его безрассудным, стерев все различия, чтобы показать ему, кого он хочет видеть в своих объятиях.

Далеко внизу послышался странный скребущий звук, похожий на хруст сухих листьев под подошвой ботинка. По его коже пробежали мурашки. Тишина казалась неправильной. Это было не пьяное молчание толпы, потерявшей сознание от алкоголя и танцев, а нечто более зловещее. Пустое.

Северин медленно спускался вниз, держась за перила, когда ему на глаза попалась округлая фигура. Он подошел ближе, и у него свело живот.

На ступеньках распростерся человек.

При обычных обстоятельствах он бы предположил, что мужчина просто отключился от большого количества выпивки… но глаза этого человека продолжали двигаться, дико блуждая по залу, а его рот застыл в полукрике. Он был парализован.

Северин наклонился и слегка приподнял подбородок мужчины. На его коже виднелась небольшая колотая рана – признак кровного Творения. Парализованный человек – белый мужчина лет пятидесяти – пристально смотрел в глаза Северина, безмолвно умоляя о помощи, но Северин не был мастером крови. И, честно говоря, этот человек не был его заботой. Его гораздо больше волновало, куда ушла Лайла, в безопасности ли Зофья и Энрике… и Гипнос.

Спустившись по лестнице, Северин вошел в атриум и увидел, что десятки членов Ордена обмякли у замерзших стен аккуратными рядами. Живые сундуки в виде животных были разбросаны по залу, напоминая неодушевленные камни, точно так же, как и их хозяева – парализованные матриархи и патриархи. Гипноса среди них не было.

Чем дольше Северин смотрел на неподвижных членов Ордена, тем больше деталей бросалось ему в глаза. Во-первых, они были слишком организованны. Никто из них не лежал лицом к земле. Это могло показаться милосердным, ведь такая поза не позволила бы им дышать… но Северин умел определять истинное намерение, как никто другой. Это было личное. Тот, кто это сделал, усадил их таким образом, чтобы они могли видеть друг друга. Чтобы их собственный ужас отражался в глазах соседа напротив.

Кто-то хотел убедиться, что все знают, кто поставил их на место. Северину нужно было выяснить, кто этот человек, что он сделал с остальными… и почему решил пощадить его. Все знали, где находится его комната. Очевидно, Северин должен был увидеть эту жуткую картину, но он не знал, чего добивался ее автор.

Атриум был пугающе красив. Серебряное конфетти все еще искрилось в воздухе. Люстры с шампанским бесцельно парили в воздухе, а бокалы покрылись инеем. Дальше по коридору, ведущему к ледяному гроту, Северин заметил тепловую сеть, состоящую из тонких, пересекающихся узоров ярко-красного цвета, которые тянулись от пола до потолка. Она блокировала Сотворенные предметы, но не людей. Если остальных схватили – их можно было бы легко протащить через сеть.

Справа раздался скрип двери. Северин быстро оценил свою позицию в широком атриуме. Звук доносился из библиотеки, где он в последний раз видел Энрике. С трибуны донеслось низкое рычание. Северин резко повернул голову к сцене, где должен был состояться Полночный Аукцион, но, судя по конфетти и нетронутому шампанскому, он так и не начался.

Из промежутков между рядами парализованных членов Ордена выползли хрустальные змеи. Из-за рояля вынырнул прозрачный ягуар. Несколько хищных птиц оторвались от люстры из лунного камня, и их ледяные крылья зазвенели в воздухе. Вокруг него зашевелились пригнувшиеся силуэты ледяных животных, которых еще недавно вынесли из зверинца и превратили в послушную мебель.

Хвост ледяного ягуара дернулся, и его челюсти широко раскрылись. Звери больше не были послушными.

Из-за двери библиотеки донесся еще один стук. Как будто кто-то пытался выбраться. Северин взвесил свои шансы – быть убитым животными или тем, кто ждал в библиотеке, – и помчался по коридору.