Александр Прозоров - Любовь ифрита [СИ litres]

Однако теперь Настя изо всех сил старалась не поддаться, устоять, удержать в себе брезгливость и ненависть к тому, кто пользуется ею, словно купленным в магазине массажером для своего плотского удовольствия!

Ей это почти удалось – но когда ласки насильника стали забираться все выше и выше, холить грудь и плечи, целовать шею и лицо, гладить ноги и живот – тело неожиданно предало свою хозяйку, и ее разум затмила сладкая горячая нега, закружила, утопила в темно-красных водоворотах сладострастья. Настя выгнулась всем телом из-за перехватившего дыхание спазма…

…и открыла глаза.

Резко села в постели, оглянулась по сторонам.

– Да что за чёртов чёрт?! – с искренним чувством выдохнула она. – Значит, сегодня вечером этот подонок явится снова и опять скажет, что я проспала свое изнасилование! Вот тварь! Он мне что, снотворное в еду подсыпает?

Ярость женщины неожиданно легко и быстро улеглась – словно корова языком слизнула – и уступила место легкому любопытству.

В конце концов, не так часто Настя засыпала прямо во время любовных ласк!

Вернее сказать – такого с нею вообще никогда не случалось.

Но при всей странности происходящего – рядом с Михаилом Настя ничего не пила и не ела. И он ничем ее не колол. Значит – не снотворное.

С этими мыслями женщина вышла на кухню, открыла холодильник и…

– Ах ты мерзавец!!!

Вот теперь ей стало ясно, кто именно вчера оставил ей сытный завтрак!

В порыве ярости Настя захотела смахнуть тарелку с картошкой и жареной рыбой прочь – на пол, в мусор, в грязь!!!

Однако сделать это в холодильнике оказалось невозможно – стенки мешали. Тех же нескольких мгновений, пока женщина доставала угощение из глубокой полки, хватило, чтобы ярость неожиданно легко и быстро улеглась – опять точно корова языком слизнула. Осталось только слабое недовольство. Каковое окончательно угасло от понимания того, что мусор с пола придется убирать ей самой. Поэтому Анастасия просто понесла тарелку в сторону раковины…

Но еще на полпути расчетливый рассудок главбуха подсказал ей, что выбрасывать еду, на самом деле – грех. Тем более такую вкусную… И тем более – демонстрацию ее гнева все равно никто не увидит, и о ее презрении ко вкусной подачке никто не узнает.

Гнев уже прошел – а голод остался. Последние пару дней Настя чувствовала себя по утрам непривычно… поджарой. Такое ощущение – словно позвоночник через живот пощупать можно. И потому в последний миг женщина повернула все же к микроволновке, сунула в нее тарелку и нажала тройку на панели.

Вздохнула, мысленно укоряя себя в слабости… и занялась кофе.

Рабочее утро Анастасия встретила на Урицкой базе, приехав туда в половину десятого. На всякий случай прошлась по территории, хозяйским взглядом оценив стопки бетонных колодезных колец и ребристые дренажные трубы; провела ладонью по дверцам обоих экскаваторов, обошла кругом низкий колесный ковшовый погрузчик, купленный всего шесть лет назад, а также новенький трехлапый мини-экскаватор с ковшом размером чуть больше совковой лопаты. Аппарат малопроизводительный – но зато компактный и легкий настолько, что его можно прямо на руках перенести через газоны или клумбы, через канавы и заборы, поставить под садовые деревья или балконы, и вообще использовать в самом малодоступном и неудобном месте.

Потрогав рычаги перед обитым дерматином сиденьем, главбух вздохнула и повернула к снятому с колес и поставленному на шпалы вагончику. Постучала в дверь, зашла в бытовку монтажников, молча положила на стол бригадира полученный от него табель. Оглянулась на присевших за столом рабочих:

– Дайте с вашим начальником поговорить!

Самый старший из работников, смуглый таджик в матерчатой кепочке и синей спецовке, поднялся первым и кивнул молодым помощникам:

– Пошли…

Когда за ними закрылась дверь, женщина наклонилась вперед и негромко зарычала:

– Вовочка, ты чего, арифметику в школе прогуливал? Ты тупой? Тебе сколько раз нужно говорить, чтобы ты табель по балансу часов закрывал?! Какого черта у тебя у семи рабочих переработка по несколько часов на каждого? Ты совсем умом тронулся?

Она вполне могла позволить себе подобный тон, ибо Володя Кубалин был младше ее на двенадцать лет и попал на должность «начальника базы» по ее собственной протекции: Умила попросила подругу за ребенка одного из знакомых.

А теперь – мальчишка халтурил, ошибаясь в самых элементарных вопросах!

– Какая разница, Анастасия Сергеевна? – виновато развел руками белобрысый юноша. – Они же все равно на окладе сидят!

– Оклад учитывается по балансу часов, Кубалин! – еще злее зашипела главбух. – Я тебе сколько раз говорила, чтобы табели по сумме часов совпадали с месячным балансом?! За переработку часов предприятие обязано доплачивать работникам премию сверх штатного оклада! Да еще и с надбавкой! Ты хочешь сдать меня прокуратуре за систематическую задолженность по зарплате? Неужели так трудно раз в месяц зачеркнуть клеточки, сложить часы наработки и сравнить получившийся результат с учетным календарем? У тебя ведь всего восемь работников! Или мне нужно какого-нибудь таджика вместо тебя старшим на базе поставить? Если мне один черт самой все выверять, так хоть на зарплате бригадира сэкономлю!

– Простите, Анастасия Сергеевна… – облизнул пухлые розовые губы юный начальник. – Я буду внимательнее…

– Имей в виду, Кубалин, если налоговая выпишет штраф за нарушения в ведении документации, я удержу его из твоей зарплаты! – весомо сжала кулак женщина.

– Этого больше не повторится, Анастасия Сергеевна! – испуганно пробормотал мальчишка. – Честное слово! Теперь я понял, в чем ошибся, и стану за этим следить!

– Исправленный табель завтра утром должен быть у меня в кабинете! – оттолкнулась от его стола главбух. Ее злость на бестолкового работника, едва вспыхивая, тут же угасала, так толком и не разгоревшись. И потому женщина ограничилась почти спокойной констатацией факта: – Это твое третье предупреждение, Кубалин. Больше благотворительности не жди!

– Я все сделаю, Анастасия Сергеевна, – поспешно заверил ее юноша. – Сегодня же!

– Делай, – лаконично ответила женщина и вышла из бытовки.

В здание «головного офиса» Анастасия Сергеевна вернулась в почти хорошем настроении, но едва вошла в кабинет – оное мгновенно улетучилось, сменившись угрюмой ненавистью.

– Тебе чего здесь надо? – мрачно спросила она Михаила, стоящего у окна в неизменно свободной футболке и потрепанных штанах.

– Смотрим договора на аренду, – ответил вместо него сидящий за столом генеральный директор, листающий бумаги. – Извини, что здесь, но все копии у тебя в шкафу.