Владимир Ильин - Замыкание [СИ]

– Но в чужой аккаунт.

– Без разницы, ротмистр. – Повел он камерой к двери. – Главное, чтобы записи были. Иначе меня опять во всем обвинят. – Посмотрел он на экран, любуясь результатом.

– Ну, ежели так… – Признал я логичность поступка.

– Даже не сомневайтесь. Только они меня и защищают. Вы думаете, эти люди, возле костров, скажут, как все было? – Хмыкнул князь. – Они выйдут к журналистам и будут рассказывать, как я бил их сапогами, жег зал и сквернословил на его величество.

– Осознавая все последствия?

– Какие могут быть для них последствия, если они сами тащат государеву мебель в огонь? – Подергал господин полковник за ус. – Будут врать все что угодно. Неблагородным простительно.

– Достаточно вашего слова…

– Отчего-то слова сотен лжецов всегда ценнее моего. А мне нужна правда. Не для себя, ротмистр. Иначе потом окажется, что мои люди умрут оболганными. И как мне смотреть потом им в глаза? – Взглянул он на меня с еле сдерживаемой яростью, сжимая чужой телефон.

– А ваши люди… – Замер я на грани между любопытством и деликатностью. – Помнят, как погибли?

– Всякий раз.

– Но все равно откликаются на призыв?

– Мы готовы жертвовать. А они – нет. – Махнул Давыдов в сторону двери. – В этом и есть цена победы. А ценой подвига будет вечная памятью, – потянулся Давыдов к поясу, к отсутствующей сейчас фляжке. – Которую я никому не дам испоганить.

– Так что улыбнитесь, ротмистр! – Разглядел он людей, идущих через зал и вновь включил телефон. – Нам несут динамит!.. Не так искренне, ротмистр! Просто легкая, усталая улыбка.

Оживление невольно накатывало на зал – люди теснились к стенам, пропуская процессию, частью состоящую из гусар, а частью – из серьезных людей в шубах и серых пальто, распахнутых на черных мундирах личного охранного отделения его величества. Надо же, объявились, года не прошло. Встав и оправив одежды, мы ожидали этих господ справа от заклинившей двери.

– Вы что здесь устроили, князь? – Сдерживая голос, еще за десяток шагов до нас выговорил невысокий господин в чине тайного советника.

Правда, стоило разглядеть лицо и мундир, как пришлось сдерживать выражение скепсиса. Ну да, все верно – редкая рыжеватая бородка, округлая форма лица и серые глаза над прямым носом. Шеф дворцовой охраны, его сиятельство князь Вяземский Валерий Андреевич, наследовал свой титул у отца, а тот у могучего деда, пресекшего смуту начала восемнадцатого века. Среди равных себе, Валерий Андреевич считался умным человеком, потому что не вмешивался в работу подчиненных – обделенных титулами, но более чем толковых волкодавов. Собственно, за его спиной стояли именно такие – в той степени бешенства, что еще немного, и высокое начальство просто свяжут и запрут в какой-нибудь шкаф, чтобы не мешал работать.

В глазах же князя Вяземского плескалось то отчаянное чувство, что бывает у ответственного лица, с которого еще немного, и непременно отнимут всю эту ответственность вместе головой. Ужас осознания был там, а жажда найти крайнего горела столь ярко, что не давала разглядеть куда более близкую опасность, надвигающуюся со спины. Словом, к князю Давыдову он летел молнией, высмотрев самый надежный громоотвод в этом городе.

Потому как кто, если не Давыдов? Его можно обвинить хотя бы в самоуправстве – призванные гусары блокировали любое передвижение по дворцу, а особо настойчивых уводили немногословные корнеты на приватную беседу. Часть возвращали потом к кострам, часть пропадала неведомо где – а на тихо возмущавшуюся охранку если и смотрели, то с сочувствием.

– Значит, Его Величество жив, – шепотом сделал вывод господин полковник, изучая волнение приближавшегося чина за собственную карьеру.

Ибо иначе главного дворцового охранника уже никто и ничто не спасет.

– Это что, измена?! – Сдерживаемым рокотом прошипел тайный советник, патетично указав на окружающую разруху и костры.

– Мы принесли вам немного войны. Чувствуете этот дым и чувство безнадежности? – Улыбнулся господин полковник.

Громоотводом он быть не собирался. Кроме того, его сиятельство только сейчас разглядел, что князь Давыдов трезв, а значит – смертельно опасен.

– А вы… – Нервно дернув плечом и невольно скользнув взглядом в сторону, посмотрел на меня главный охранник дворца. – Вы что принесли?

– Я – ничего, – отмахнулся, как от пустяка и с волнением посмотрел на гусара за его спиной с увесистым свертком в руках. – Разрешите, мне передадут динамит.

– Прекратить немедленно! – Не выдержали нервы у его сиятельства, а голос вознесся под черный свод зала.

– Желаете дать заговорщикам бежать? – Вежливо осведомился Давыдов и указал на заклинившую дверь. – Это не вы дрожите от страха, Валерий Андреевич, это работает блокиратор.

– Вы что себе позволяете!..

– Оставьте, тайный советник, – пододвинул я его плечом и самостоятельно забрал сверток. – Сейчас мы вышибем створку, и возьмете их тепленькими. Вам все простят. И нерадение долгом, и просчеты, и войну за стенами.

– А вы, демон подери, кто такой?!

– Вам простят даже то, что вы не знаете меня в лицо. – Мелком глянул я на него и принялся споро расшнуровывать горловину.

– Это Самойлов, – шепнули Валерию Андреевичу на ушко, а затем и вовсе затараторили какой-то длинный и почти неслышный монолог, в процессе которого Вяземский был зол, раздражен, задумчив, а после и вовсе стал смотреть с опаской.

– Его высочество Сергей Дмитриевич обещали вас повесить, ежели покинете тюрьму. – Сухо произнес тайный советник.

– Он обещал, он и повесит.

– И с какой стати мне нужно знать всех преступников в лицо?!

– Потому что вы не знали. – Вынул я связку, запальные шнуры. – И допустили, что теперь в моих руках динамит. Вы сами мне его принесли. – Прижал я взрывчатку к сердцу и искренне улыбнулся.

– Изъять!

– Оп… – Рука с динамитом резко дернулась в сторону костра, а надвинувшаяся было охранка замерла.

Вяземский сглотнул, нервно глянул на близкий огонь, и отступил на шаг назад.

– Теперь, когда мы знакомы, я оставлю взрывчатку на петле вон той двери, – указал я себе за спину.

– Валерий Андреевич, займитесь делом и прекратите войну. – С неким даже сочувствием посоветовал ему князь Давыдов.

– Никакой войны нет!

– Да ну? – с изумлением произнесли мы хором.

А люди за спиной его сиятельства смотрели на шефа с невозмутимой скорбью, свойственной подчиненным.

– Это какая-то досадная ошибка. – Пожевал губами Валерий Андреевич. – Я связался с Ухорскими. Они клянутся, что идут на выручку Императору. Я потребовал объяснений у Юсуповых, и они тоже идут на помощь императору…

– Мы тоже идем на помощь к Императору, – охотно поддержал я, прилаживая взрывчатку к месту.