Юлия Шолох - Полчаса до весны [publisher: 1С-Паблишинг]

– Нет, – она с сожалением качнула головой. – Мне нельзя к нему приходить, он сразу заподозрит неладное. Но это может сделать… Кветка.

И все сразу посмотрели на Кветку, которая вдруг сильно закашлялась. В горле так першило, будто гладкая слизистая стала как наждак.

– Я? – пропищала она, прижимая ладонь к горлу.

– Больше некому. – Лиза отвела глаза. – Ты у него убираешь, свободно заходишь в его кабинет, знаешь, когда он возвращается домой. Ты можешь подменить кинжал, и никто об этом не узнает.

– Я не смогу.

Все промолчали.

– Я не смогу! – еще громче повторила Кветка.

Паштет задергал ногой, продолжая держать руки скрещенными, а Кот сжал челюсти.

– Не могу я! – Кветка вскочила со стула и чуть ли не заплясала на месте от переизбытка нервной энергии.

Рядом, плечом к плечу вдруг оказалась Лиза, которая смотрела прямо на двух других заговорщиков.

– Ладно, расходимся, – сказала она. – Я с ней сама поговорю, ждите у Кота и будьте готовы на случай, если мы пойдем. Все равно других вариантов нет. Жаль, конечно, Ленкину родню, но все там будем. Если Кветка не согласится, ничего не поделаешь, придется смириться.

Кот и Паштет кивнули и ушли, больше не сказав ни слова.

Лиза села обратно на стул. Ноги не держали.

– Остается еще, правда, Ленкина сестра, Эля, которая может продать маковое семечко, но не факт, что много дадут.

Кветка потрясла головой. Это ей снится! Это бред какой-то! Это не на самом деле!

– Что продать?

Лиза внимательно смотрела на Кветку влажными и до жути серьезными глазами.

– Девственность.

– То есть? – Кветка озадачилась, тоже снова присаживаясь на стул.

– Маковое семечко. Существует такая организация, где на торги выставляют людскую девственность. Эльке как раз шестнадцать. Правда, туда если попадешь, то в базе будешь числиться лет до двадцати трех лет, а база маковых семечек все равно что база проституток. Короче, спокойной жизни не светит. Но зато самый первый раз денег можно заработать очень даже неплохо. Многие так и делают. На учебу там или на свадьбу.

Лиза замолчала. Чай давно остыл, как и чайник, на столе стояли пустые кружки с остатками заварки и пустая обертка из-под печений, которые принес Кот. И сам же съел.

– Но это же… ужас, – сказала Кветка, уставившись на красный ободок своей кружки.

– Да.

– И что… она согласна?

– Она согласна. Я говорила с Ленкой. И Ленка согласилась бы, да продавать уже нечего.

– И там… прямо торги?

– Да. На первоначальные торги выставляется трехмерная модель в голом виде, на окончательные – живьем. Забирает ее тот, кто заплатил больше всего. Побои и увечья исключаются, за этим устроители следят. В этом деле самое плохое – попасть в базу, понимаешь? Базы открыты, каждое полугодие печатается журнал с текущими маковыми семечками. В нее все участницы попадают автоматом. Считай, до двадцати трех Эльке будет доступен только один заработок – у нее выхода другого не будет – только за деньги продаваться. На работу не возьмут – она же в базе засветилась. Учиться тоже не возьмут. И замуж никто нормальный, ты же понимаешь… Тоже своеобразная смерть.

Кветка обхватила руками голову. Как, оказывается, жутко, когда надо отвечать за кого-то, а ты и за себя отвечать толком не привык. Незнакомые женщины, которых никогда не видел, почему так важно, выживут они или нет? А девчонка шестнадцати лет, которую и в глаза не видел? – почему же так страшно представлять круглую пустую комнату, где она стоит голышом, замершая и бледная от равнодушия и душевной опустошенности, перед лицом толпы мужчин, чьи глаза горят алым.

Кветка хлюпнула носом.

Некоторые вещи неизбежны.

Какая из них? Кража, способная сломать ее будущее, или жизнь посторонних людей, по сути, не имеющих к ней никакого отношения? Или продажа неизвестной Элькой своей девственности – единственного ценного товара, который у нее когда-либо будет? А как жить матери, зная, что сделала дочь ради ее спасения?

Губы прорезала горькая улыбка.

Лиза сидела прямо, опустив голову так, что подбородок почти прикасался к груди.

Внутри закипело что-то горячее. Почему только от нее зависит выбор? Почему больше никто не платит? Не хочет платить?

– А ты откуда столько знаешь про эти семечки? – с подозрением спросила Кветка.

– Была у меня одна подружка… собиралась там заработать и уехать далеко-далеко, чтобы стать свободной. Передумала, к счастью, но мы многое успели узнать, – почти шепотом рассказала Лиза, внимательно пялясь себе под ноги. – Прости меня. Я понимаю, это нечестно.

– Конечно, нечестно! – крикнула Кветка, подаваясь вперед. – А ты сама готова что-нибудь сделать? Такого, чтобы пришлось через себя переступать? Через страх, через нежелание и вопреки воле?

– Да.

Кветка усмехнулась, практически вживую услыхав, как внутри, закаляясь, звенят нервы, превращаясь из жалкого желе в крепкую сталь. Придется быть сильной, черт возьми, иначе никак.

– Я сделаю то, что вы хотите только в одном случае, – надо же, насколько твердый и уверенный голос, будто и не Кветка говорит.

Лиза подняла глаза.

– Если ты расскажешь мне, что было между тобой и Костой. Почему он хранит портрет, написанный твоей рукой. Почему ты корчишь рожи каждый раз, когда видишь его в обществе его подруг. Правду.

– Это глупо, – пробормотала Лиза, рассеянно покачивая головой.

– Я рискую своей свободой. Я одна за все отвечу, если меня поймают, так ведь? Так что не говори мне про глупость. Кот и Паштет займутся реализацией кинжала и переводом денег, твое участие им не понадобиться. Но ты тоже должна чем-то заплатить, всего-то словами. Сравни с тем, что предстоит мне!

Некоторое время на кухне сгущалось молчание.

– Ладно. – Синичка отодвинула от себя посуду, не обращая внимания, что чашка почти опрокинулась на сахарницу. Тяжело оперлась локтями на стол, глубоко вздохнула и замерла. – Спрашивай.

– Что между вами?

– Ничего.

Кветка немного передвинулась, чтобы оказаться прямо напротив, и пристально уставилась на сильно побледневшую Лизу.

– Что между вами было?

Та сильно навалилась на стол и недолго молчала.

– Не знаю, как объяснить. Что это было? Я часто теперь думаю что? Скорее всего, я его любила.

– Любила? Раньше? – уточнила Кветка таким скептическим тоном, которого сама от себя не ожидала. Она же не была жестокой – и вот, пожалуйста, довели. Но по-другому она тоже не могла – ей нужны были силы. Нужен пример, нужно доказательство, что это не глупость, что другие тоже готовы пойти на какие-то жертвы ради спасения неизвестных родственниц Ленки.

– Может, и сейчас люблю, – кивнула Лиза. – Но я выдавливаю эту любовь. Я с ней справлюсь. Давлю по капле, день за днем, раз за разом, когда вижу его с его бабами. Вычеркиваю. Забываю. Заменяю другими впечатлениями. Однажды от нее ничего не останется.