Анастасия Сиалана - Первый всадник

— Что тебе от меня надо? — в лоб и с уткой наголо.

Продолговатый железный тазик очень кстати стоял под кроватью и удобно лег в руку. Если что, хряпну по темечку, а охрана пусть потом разбирается, видим или невидим ангел в отключке.

— Мне? Это я тебе нужен, — спокойно пояснил блондин, — я твой ангел-хранитель. Прости, что не предотвратил аварию должным образом. Меня отвлекли. Но я очень рад, что ты жива, и я выполнил свои обязанности.

Он говорил мелодично, со странными интонациями, что тепло растекалось где-то внутри от его голоса. Вот только страх все равно никуда не делся. Приятно осознавать, что тебя защищают, но лучше бы не знать об этом вовсе. Правду говорят, незнание — благо.

— А можно, я того… Перестану тебя видеть? — спросила, прикрываясь уткой.

— Ты отмечена дланью ангела. Как можно желать лишиться такой благодати? — поражался моей просьбе ангел.

— Да или нет? — слушать его было страшно, ибо я все больше склонялась к прогрессирующей шизофрении на почве обширной травмы мозга.

Ответа я не получила. В палату заявился сначала врач, а следом и девчонки во главе с Любой. Я была вынуждена опустить свое железное орудие, но припрятала его поближе. Когда осмотр крайне нервной меня закончился, девчонки не удержались от вопросов:

— Что с тобой? Тебе плохо? — начала Люба, начиная собственный осмотр. У нее профессиональный баг. Все время оценивает состояние здоровья у всех людей, что находятся в радиусе пяти метров от нее. При этом она совершенно не улыбается.

— Выглядишь хуже, чем вчера, — прямолинейно заметила Вера, — давай кровь возьму? Вдруг тут биотеррорист пробежался по больнице. Необходимо исключить все варианты, — и она выудила из сумочки не распакованный шприц.

— Я надеюсь, ты сейчас пошутила? — на нашего микробиолога строго посмотрела реаниматолог, — она у меня в больнице. Если кто и будет тыкать в нее иголки, то только я.

— А можно совсем без иголок? — жалобно спросила, кося взглядом на отошедшего в угол за дверь ангела.

Он стоял молча и ждал, чем пугал меня еще сильнее. Будто маньяк в ожидании, когда жертва останется одна. Девчонки совершенно его не замечали, и я не знала, плохо это или хорошо. Ели блондина нет, то по мне плачет психушка, а если есть, то церковный приход. Пора становиться мессией.

— Детка, что с тобой? — отвлекла меня Вера, — куда ты так пристально смотришь?

И все трое обернулись на ангела. Я затаила дыхание.

— Они не видят меня. Смертным такое не под силу, — успокоил и насторожил одновременно блондин.

— Так, ладно. Попрошу Вольфыча, пусть подержит тебя еще денек, — строго заговорила Люба, — стресс плохо сказывается. Побудь еще под наблюдением. В обед к тебе придут родители. Кстати, — и она опустила руку в карман, вытаскивая смартфон, — твой разбился, и я принесла тебе свой старый. Симку восстановила Надюха, так что позвони отцу. Он скоро тут всем головы поснимает, пока длится его командировка.

— Во сколько прилетает? — уточнила у подруги.

— Через два часа. А теперь отдыхай, — она подоткнула одеяло и встала, утаскивая за собой девчонок.

— Это тебе на полдник, — шепнула Надя и всучила в руки целый пакет эклеров. У нее в руках был второй побольше.

Да я буду выкатываться из этой больницы при выписке. Слишком хорошо Надя печет. Ее даже приглашали во Францию в один из лучших ресторанов, но она отказалась. Как по мне, то французы просто поняли, что эту «саранчу» не прокормишь. Наша кулинарная звезда все время что-то жевала в больших количествах, но вот на боках жирок не спешил откладываться. Как же мы все завидовали блондинке.

Девчонки как раз выходили, поравнявшись с моей крылатой галлюцинацией, когда Люба бросила косой взгляд на ангела сквозь матовое, искажающее стекло в двери в палату. И я могу поклясться, что она четко посмотрела в глаза блондину.

Да что здесь происходит?!

Находиться в одной палате со своим ангелом-хранителем, возможно реальным, было дико и страшно. А вот этот библейский персонаж и герой многих фильмов и книг чувствовал себя совершенно спокойно и раскованно. Только излишне пялился на меня.

— А ты можешь уйти? — высунулась из-под одеяла, задавая вопрос, и снова натянула его до самых глаз.

— О, моя непросвещенная подопечная, как ангел-хранитель может уйти? Я приставлен к тебе с самого рождения, — мягко ответил крылатый, медитируя на столе.

Почему он залез туда, а не на стул, для меня было загадкой. Сейчас блондин походил на птичку переростка на яйцах. И самое ужасное, что яйцом была я.

— А не с крещения? — удивилась я, даже опустив одеяло ниже груди.

— Тебя не крестили, — ровно ответил мужчина, пуская мурашки по всему моему телу.

Конечно, я знала, что родители решили меня не крестить, пока не вырасту, и сама не приму решение. Не шибко они у меня верующие. Однако везде говорится, что ангела ребенок получает с крещением, а оказалось, с рождением. Вот удивились бы наши священнослужители, узнай они это. Да если я кому расскажу, меня спалят на костре, как ведьму. Благо и внешность соответствующая.

Больше я ничего не спрашивала, а ангел не говорил. Так мы просидели до самого обеда, в молчании. Я пряталась под одеяло, крылатый одарял меня пристальным вниманием.

— Прости, но ты не мог бы закрыть глаза? — осторожно попросила. Его маньячный взгляд меня нервировал.

— А что, слепит моя аура? — и блондин лучезарно улыбнулся.

— Не вижу я ни какой ауры, а вот пристальное внимание пугает, — пробурчала, устраиваясь в углу кровати поудобнее, спина все еще болела, — а чем ангелы питаются? Не подопечными, случаем?

В этом вопросе сквозил шкурный интерес, поэтому слушала я внимательно.

— Ты точно спиной о байк ударилась? Не головой? — вполне серьезно спросил блондин.

Он действительно не пытался меня обидеть или еще что. Он искренне беспокоился, пусть изначально я и приняла это за издевку.

— Ответь на вопрос, — потребовала, хоть и знала, что прав и власти на это у меня нет.

Он так посмотрел на меня, будто я вообще башкой билась об свой байк минимум час. Очень настораживает, когда твоя реальная шизофрения предполагает у тебя наличие еще и паранойи.

Отлично. Объект моего сумасшествия считает меня сумасшедшей. Прям матрешка психического заболевания. Жаль, никто из моих подруг не пошел в психиатры, такой случай пропадает.

— Мы питаемся благостью божией. Поверь, голодать нам не приходится. Она самовосстанавливается прямо в нас, — пояснил крылатый.

Ага, закусывать мной не станет. Обнадеживает.

Блондин хотел что-то еще сказать, но вынужденно замолчал. В палату зашли мои родители. Я была крайне рада, что не одна в этой палате со своим воображаемым ангелом, поэтому встретила родителей улыбкой. Мама, как всегда, с глазами на мокром месте, и отец, строгий и властный, но уставший и с легкой щетиной. Переживал. Мама явно побоялась приходить одна. Знала, что истерики не избежать. В нашей семье рыданье дам мог останавливать только глава семьи.