Михаил Комаров - Прощай, молодость! [СИ litres]

Разумеется, долго это продолжаться не могло. У Хокка одновременно закололо в боку, прострелило резкой болью правое колено и заныли плечи. А сердце повело себя и вовсе безобразно – оно нахально покинуло грудную клетку и теперь судорожно колотилось в горле, мешая сделать вдох. Адвокат торопливо опустился прямо на пол. Костюм все равно испачкан, а самое необходимое сейчас – вернуть организм в рабочее состояние. Хотя бы, более или менее рабочее.

Мерзкая бумажка еще немного покачалась в воздухе, потом плавно скользнула вниз и опустилась на пол в полуметре от левой ладони Хокка. Он посмотрел на пергамент с отвращением и отвернулся – колено, кажется, успокоилось, но справиться с дыханием пока не удавалось. Реджинальд прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться на этой конкретной и столь важной сейчас задаче, но через секунду снова распахнул их. Пергамент?!! Но этого же просто не может быть! Какой-нибудь тетрадный листок может взлететь от простого сквозняка, а чтобы поднять в воздух пергамент… но это, действительно, был пергамент. И лежал он уже гораздо ближе, теперь Хокк без труда мог дотянуться до него. И даже накрыть ладонью. Не совсем понимая, зачем он делает это, Хокк так и поступил.

На вид, на ощупь и на запах, это был настоящий пергамент. Тонкий, хорошо выделанный, покрытый ровными бледно-фиолетовыми строчками выцветших чернил. Что же получается? На этой закладке какой-то текст? Интересно, что там написано.

Хокк сунул руку в нагрудный карман, чтобы достать очки, но тут же вспомнил, что оставил их в кабинете, на столе, рядом с газетой, которую читал после обеда. Он раздраженно поморщился и приступил к процедуре вставания. Это оказалось делом не простым и не быстрым, но Реджинальд справился. И даже не уронил странный пергамент, который так ловко притворялся простой бумажкой.

В кабинете Реджинальд сразу почувствовал себя гораздо увереннее. Сел за стол, отшвырнул в сторону газету и положил перед собой пергамент. Надел очки и бледные строчки сразу обрели четкость. Что же это за язык? Похоже на латынь. По крайне мере, окончания характерные, да и слова попадаются, знакомые… кажется, знакомые. Странно, у него ведь познания в этом древнем языке весьма изрядные, а ни малейшего смысла уловить не удается.

Нет, так работать не годится. Первым делом надо, чтобы Натаниэль сделал копию. Реджинальд поднял голову, чтобы позвать секретаря и только тогда вспомнил, что это невозможно.

– Надо же, какая неприятность, – посетовал адвокат. – Ну что ж, не поручать же это Никкелю. Придется вспомнить молодость. Эх, сколько я в свое время всяких копий нашлепал!

Неожиданно, настроение у него улучшилось. Как будто, принявшись за работу, которую ему в последний раз приходилось выполнять более сорока лет назад, он, действительно, эти сорок лет сбросил. Непонятные слова перерисовывались легко и без ошибок, буковки выходили аккуратные, кругленькие – просто загляденье! Времени на эту приятную работу ушло совсем немного. Хокк полюбовался ровными строчками копии, потом отложил ее в сторону и занялся оригиналом. Пергамент, даже если на нем записан не какой-нибудь старинный алхимический рецепт, а всего лишь счет за покупку – предмет весьма ценный. Нехорошо, если он будет просто так на столе валяться.

Действуя неторопливо и методично, Реджинальд достал из ящика стола большой плотный конверт и написал на его лицевой стороне: “Пергамент с текстом, обнаружен мною, независимым адвокатом категории “СИ”, Реджинальдом Хокком, на чердаке дома, приобретенного мною в собственность”, поставил дату и расписался, привычно снабдив свой росчерк двумя эффектными завитушками. Уже вложив пергамент в конверт, Реджинальд сообразил, что звание независимого адвоката категории “СИ” для него, уже несколько дней, как в прошлом. Он немного поколебался, что лучше сделать: зачеркнуть столь привычное звание или вписать перед ним слово “бывший”? В конце концов, махнул рукой и оставил, как есть. После чего, убрал конверт в новенькую папку, а папку спрятал в ящик стола.

Теперь можно было приступать к изучению текста. Все-таки, странно – если это латынь, то почему набор слов кажется настолько нелогичным? Да и построение фразы нельзя назвать характерным. А если это не классическая латынь, а какой-то диалект? Надо попробовать прочесть вслух: слово звучащее воспринимается совсем не так, как написанное. Может, что-нибудь и прояснится?

Реджинальд, медленно и певуче, начал произносить слова, которые только что переписал со старинного пергамента. Его красивый, хорошо поставленный баритон (а как же! Разумеется, поставленный, причем лучшими педагогами, профессионалами своего дела. Голос для адвоката – орудие труда и очень важное) зазвучал в просторном кабинете неожиданно гулко – казалось, даже эхо откликнулось. Дочитав до конца, Реджинальд положил бумагу на стол, снял очки и потер переносицу.

– Не знаю, право, не знаю, – пробормотал он. – Трудно сказать, на что это, собственно похоже. Но явно, не хозяйственные записи. Такая странная ритмичность гласных, я бы даже сказал, завораживающая… Напоминает свадебную песнь какого-нибудь дикарского народа.

Хокк снова надел очки, повторил первые несколько слов, и пожал плечами.

– Вот это, несомненно, означает: “масло”. Хм, к чему бы это там могло быть “масло”?

– Приношу свои извинения за небольшую задержку, – неожиданно раздался голос справа от него.

“Никкель? За какую задержку он извиняется? Разве я его о чем-то просил?”

Хокк повернул голову, и дыхание у него перехватило. Это был не Никкель. Точнее говоря, это был вовсе не Никкель, это был даже не человек.

У людей не бывает рожек на голове – пусть маленьких и аккуратных, почти не выделяющихся на аккуратно причесанной голове, но все-таки, рожек! Люди не покрыты ниже пояса густой, плотной шерстью, делающей излишней такую деталь одежды, как брюки! У людей не бывает тонкого, подвижного хвоста с кисточкой на конце! Взгляд адвоката машинально скользнул вниз и Хокк едва не застонал. У людей не бывает копыт!

– Вы позволите присесть? – длинный хвост обвился вокруг спинки стула, подтянул его поближе. – Пожалуйста, не подумайте, что я вас критикую, – гость мило улыбнулся, – но право же, к чему такое нетерпение? Не было никакой необходимости читать заклинание во второй раз. – Существо покачало украшенной рожками головой и добавило с мягким укором: – У нас ведь все вызовы регистрируются. Я мог оказаться в неловком положении.

Реджинальд Хокк громко сглотнул и постарался сосредоточить взгляд на более привычных деталях: темно-коричневый деловой пиджак, белая рубашка, консервативный галстук. Не помогло. Увы, но приходилось признать, что перед ним сидел черт – представитель нечистой силы, в которую Реджинальд не верил даже в далеком детстве.