Роман Савков - Не время для нежности [СИ]

Не местных обычно просто изгоняют в пустоши южнее Биндона, добывать золотоносную личинку.

Трудно решить какое наказание вернее. Бракованная веревка может оборваться в ответственный момент — такое случалось не раз и не два, тогда при повторном рассмотрении дела преступника могут оправдать. Если обнаружатся дополнительные материалы или свидетели, что тоже случалось. Почему брак выявляется сейчас — предмет отдельных разбирательств.

А вот от пустынного червя не убежишь при всем желании, если только не отрастишь пару крепких крыльев.

Проулком Юстина вышла на Дубовую. В этом пропыленном городе почему-то считалось особым шиком давать улицам имена растений. Была тут Васильковая и Кленовая, даже для Липовой и Ивовой место нашлось. Хотя, по мнению девушки, здесь больше подошли бы названия Кактусовая, или Терновая. Кора на чахлых, высаженных редкой цепью и напрочь лишенных листьев стволах основательно обуглилась; высохшие корявые ветви тянулись к земле.

Едва не сбив с ног, пронесся вихрем взмокший мальчишка-посыльный со свертком в руке. Не все послания влезали в проложенные на верхних уровнях катакомб пневмотрубы. Кое-что приходилось отправлять старым, многократно проверенным методом.

Мимо водонапорной башни, грандиозного цилиндрического сооружения приподнятого над крышами домов, она прошла до всхолмья, на котором разместилась парковая зона. Деревья здесь росли гуще, но также были лишены листвы. Сносно чувствовал себя лишь разросшийся сверх меры терновник. При желании здесь можно было найти тень, что Юстина и сделала, заняв лавочку под раскидистым вязом на вершине холма. Город отсюда был виден как на ладони, но прежде всего ее интересовало имение Фибуса Лориани по прозвищу «Выворотень».

Двухэтажный особняк Хозяина подворотен расположился на вершине окраинного холма, на улице, сплошь утыканной домами людей приближенных к власти. Через пару наделов от него раскинулось владение прокурора, граничащее с высокой стеной замка городского Головы. Через дорогу теснились дома духовников — их окна большей частью выходили в сторону похожего на ступенчатую пирамиду Храма, на котором уже начинали звенеть колокола, оповещая граждан, что лик неправедного бога перевалил через высшую точку своего извечного пути и день пошел на убыль.

Молва о Выворотне, если не врали доносчики, ходила самая противоречивая. Одни намекали на беспримерную щедрость Хозяина подворотен и быстрое продвижение по службе присягнувших на верность. Другие утверждали, что человек он требовательный и жестокий, скорый на расправу с намеренно обманывающими его людьми. Неожиданно взлетевшие по карьерной лестнице, стоило совершить промашку, иногда также быстро скатывались в пропасть. После этого обычно их больше никто не видел и вообще старался не вспоминать ни при каких обстоятельствах.

Ночная империя уверенно развивалась, укрепляя в обществе положение Хозяина подворотен. Еще несколько лет и, если не допустит роковой ошибки, Выворотень сможет разговаривать со всем Разделенным миром от имени Сар-города. Без оглядки на духовников и городскую управу. А затем и ставить условия при решении важных вопросов.

Был, правда, еще Кариссай, давний партнер и соперник, но с ним, как говорила Мама, вопрос постепенно решался. Рано или поздно он должен превратиться в верного вассала Выворотня или скоропостижно исчезнуть, бесследно растворившись в ночи. Юстине было все равно, но иногда она ловила себя на мысли, что второй вариант ей нравится больше, чем первый. Полированный деревянный ящик, в который его упакуют, проклятому старикашке будет к лицу.

За время пока она отдыхала в тени подсохшего вяза, мимо не прошло ни единой живой души. На улицу сейчас никого из-под палки не выгонишь. Даже посыльные и мастеровые без крайней на то нужды старались не казать носа наружу. Выбирали работу на дому, куда не проникали губительные лучи дневного светила.

Только самые отчаянные и подневольные — вроде работяг, что сооружали на площади Просвещения виселицу, вынуждены были проводить день на солнцепеке.

Спустившись с холма, Юстина направилась к дому Лориани. Пешком. Она могла бы арендовать лошадь для прогулок или нанять паровую коляску — все связанные с работой расходы за пределами Чулушты, как и полный пансион в гостинице, оплачивала Мама; но предпочла пройти этот путь пешком. За время своего прошлого визита она не успела обстоятельно изучить город и сейчас восполняла упущенное.

Она не знала, зачем Выворотню понадобились услуги дочерей Тысячеглавой, но одно понимала абсолютно точно — случилось нечто из ряда вон. В прошлое появление в Сар-городе сестры провалили задание. Погибли все, и он не получил обещанное Мамой. Однако девушки честно старались исполнить долг и оттого к Хозяину подворотен не вернулось ни единого золотого.

Может, новое задание лишь предлог и он просто решил отыграться, поручив заведомо невыполнимое?

Через полчаса топтания булыжной мостовой девушка оказалась у деревянных окованных металлом по углам ворот. Даже встав на цыпочки, она не смогла бы дотянуться до верха, где начинался частокол из устремленных в небо железных пик.

Отстучала тяжелым кольцом о выщербленную древесину. Услышала грозное:

— Кого нелегкая принесла?!

— Открывай, у меня встреча назначена, — ничуть не смутившись ответила она.

— Предъяви приглашение хозяина.

Открылось узкое смотровое окно, и на Юстину уставился внимательный черный глаз обрамленный сетью глубоких морщин. Один. Другой был скрыт под матерчатой повязкой.

— Больно жарко у вас тут, чтобы ношу лишнюю с собой таскать, — сказала она. — Оповести о приходе Юстины Эбберг.

— Хозяину не до уличных попрошаек сейчас. Вечером приходи, если за наймом явился, да только что ты ему, малолетка, предложить можешь? Он к мальчикам равнодушен, — усмехнулся привратник. — Попытай счастья в одном из домов терпимости — они любят таких… с милыми личиками.

— С глазом не жаль расставаться было? А то ведь можно и второй невзначай потерять… — сказала Юстина, скептически осматривая забор. Там пики были установлены не так часто, как на воротах, но из прорех между ними выглядывала колючая проволока. Если взять разбег и опереться ногой вот сюда, а другой оттолкнуться от основания, то она могла бы попробовать перескочить преграду… Только заниматься руко и ногомашеством не входило в ее планы. Не для того Мама посылала избранную дочь, чтобы она свободно, средь бела дня, демонстрировала запретное искусство.

— Шел бы ты отсюда, парень, коль здоровье дорого, — посоветовали со стороны двора. — Пока я добр, да еще прошу по-хорошему… — голос одноглазого заметно почерствел. Попала в точку — задело его упоминание об уродстве. — Тебе, шалопай, два раза повторять надо? Бегаешь-то хорошо? А то моя свора изголодалась уже… — натужно рассмеялись из-за воротины.