Юлия Диппель - Бессмертное пламя [litres]

Я как раз собиралась выехать на другую сторону парковки, когда дорогу мне преградил новенький черный «Мустанг».

«Точно, новый учебный год! Сейчас начнется парад “Мой-папочка-купил-мне-новую-машину”», – подумала я, вздохнула и остановилась, чтобы ни в кого не врезаться. «Мустанг» медленно ехал мимо меня. Медленнее, чем должен был бы. Само собой, стекло было затонировано. «Ну а как же!» Как только от меня отдалилось водительское окно, машина разогналась и поехала к одному из дальних, затененных парковочных мест, которые предназначались для верхушки нашей элиты.

Я покачала головой и поехала дальше. Самое позднее завтра утром я узнаю, кому из моих очаровательных одноклассников подарили новую игрушку.

– Эй, Ариана, штука, которую ты называешь машиной, опять не заводится? – раздался женский голос.

Мне не пришлось оглядываться, чтобы понять, что Дорис и Дениз стоят где-то позади меня и хихикают.

– Кто бы мог подумать, что после Брендона ты упустишь еще одного красавчика, но – спасибо. Нам больше достанется.

Понятия не имею, о чем они. Да и не важно. Я никогда не обращала на них внимания. Впервые они заметили меня, когда я начала встречаться с Брендоном. А когда закончились эти отношения, которые я считала самой большой ошибкой в моей жизни, они внесли меня в свой черный список. В средней школе мы прозвали их Побрякушками ДД. Кстати говоря, сейчас прозвище держится не только на инициалах. Спасибо папочкам и силикону… Мне определенно не понять.

Лиззи уже ждала меня у старых деревянных ворот перед Корпусом Культуры. Она нетерпеливо замахала руками.

– Давай, давай, мы опоздаем. Джереми уже там, – прошипела она и потащила меня к зданию бывшей водопроводной станции, где теперь занимались классы искусств. Я спросила, настигла ли ее уже любовь с первого взгляда, но она проигнорировала вопрос и повела меня вниз по крутой винтовой лестнице в театральную студию.

– Веди себя прилично, не задавай глупых вопросов и не опозорься, – вот и весь ее инструктаж. Лиззи отбросила ярко-рыжие волосы назад и глубоко вздохнула. Она вошла в студию, двигаясь с королевским изяществом. Ну, так было задумано. К сожалению, получилось наоборот.

«Цапля с рыжими кудряшками, а не опозориться должна я?» – промелькнула у меня одинокая мысль, но я ее отбросила. В конце концов, она моя лучшая – нет, единственная – подруга.

Джереми сидел на краю сцены. На его лице появилась легкая улыбка, когда он заметил Лиззи. А я ясно услышала, как ее сердце забилось быстрее. Она села в первом ряду прямо напротив него и приподняла свою длинную ногу, чтобы закинуть ее на другую.

«Господи, пожалуйста, только бы она не была без нижнего белья», – взмолилась я. И тут же получила ответ на свой немой вопрос, потому что Лиззи соскользнула с края стула и рухнула на пол, так что не только Джереми, но и все остальные смогли увидеть красные кружевные трусики у нее под юбкой. Такой же оттенок красного сейчас приобретало ее лицо. Я хотела поспешить ей на помощь, но Джереми оказался быстрее. С безупречным поклоном он протянул ей руку.

– Если бы это не выглядело так неловко, можно было подумать, что она сделала это специально, – произнес хриплый голос мне на ухо.

Пока я удивлялась, почему не испугалась до смерти, говорящий отстранился с тихим смешком, задев при этом мои волосы, завязанные в хвост. По спине пробежали мурашки. Прежде чем я успела обернуться, чтобы посмотреть, кто этот остряк, передо мной выросла широкая спина и прошла мимо. Эту спину я точно еще ни разу не видела. Она была одета в темно-синюю рубашку, рукава высоко закатаны и обтягивали загорелые мускулистые руки. «Блин, я еще хуже, чем Лиззи!»

Стараясь не зацикливаться на частях тела этого парня и вообще его не разглядывать, я быстро побежала к Лиззи, которая встретила меня сверкающей улыбкой.

– Ариана, познакомься, это Джереми. Ты не поверишь, но в прошлом году он играл главную роль в постановке «Мулен Руж». Как жаль, что мы не смогли посмотреть, – без зазрения совести врала она, – потому что нужно было ухаживать за твоей мамой. Но, можешь себе представить, если выдастся минутка, Джереми только для нас еще раз споет «Come What May» [2] «Come What May» – песня из фильма «Мулен Руж», исп. Николь Кидман и Юэн Макгрегор. . Так сказать, приватное выступление.

Я выдавила изумленную улыбку, потому что взгляд Лиззи говорил: «Поговорим об этом позже». Слава богу, что в этот момент от дальнейшего вранья меня спас мистер Шторм, начав занятие.

«Тысячу раз спасибо!» – произнесла Лиззи одними губами за спиной Джереми. А потом: «Ну разве он не лапочка!»

Я только глаза закатила и повернулась к мистеру Шторму, который говорил что-то вроде: «Весь мир – театр» и «Скорее всего, здесь вы узнаете гораздо больше, чем во всем лицее». После пятнадцатиминутной речи о важности изучения искусствоведения для дальнейшего существования человечества я была готова придушить Лиззи за то, что она притащила меня сюда. Это желание превратилось в насущную потребность, когда седовласый хиппи чересчур воодушевленно воскликнул: «В театральном мире все на ты, дорогие мои!» – и велел называть его Корнелиусом, и достигло своего апогея, когда он потребовал, чтобы мы сели на сцену и с закрытыми глазами «ощутили» присутствие остальных. Только умоляющий взгляд Лиззи удержал меня от того, чтобы в ту же секунду не сбежать из зала и не улечься где-нибудь на солнышке со стаканом ледяного кофе. Поэтому я закрыла глаза. И сколько бы я их ни открывала, Лиззи все равно была важнее, чем необходимость два часа просидеть в подвале с парочкой фриков. Мы с ней познакомились в суде. Она была дочерью нашего адвоката и посчитала, что мы могли бы подружиться, потому что, очевидно, скоро пойдем в одну школу. Она даже уговорила свою маму два года делать по утрам крюк, чтобы мне не пришлось ездить в школу на автобусе. Именно она всегда защищала меня перед другими учениками, говоря: «Отвали и займись своими делами!» Она же прошлым летом каждый день подвозила меня к маме в клинику неврозов и помогла найти подработку официанткой, чтобы на восемнадцатый день рождения я наконец смогла купить себе машину.

Внезапно я снова почувствовала это странное покалывание на шее. Сколько я уже здесь сижу? Десять минут? Двадцать? Я не знала, но чувствовала, что кто-то за мной наблюдает. Я осторожно открыла глаза. «Если на меня пялится чудак Корнелиус, то этот «доктор искусствоведения» сегодня видит меня первый и последний раз», – пообещала я себе и незаметно огляделась. Корнелиус сидел с закрытыми глазами в другом конце зала. По его блаженной улыбке я поняла, что он и правда представляет себе присутствие своих учеников. «Пфф…»