Юлия Диппель - Бессмертное пламя [litres]

Молчание стало невыносимым.

– Извини меня, – тихо проговорила я, не глядя на Гидеона. Этого мое сердце не выдержало бы. Между нами словно выросла гора невысказанных упреков.

Гидеон вздохнул и вдруг снова превратился просто в старшего брата Лиззи.

– Не извиняйся. Если кому и нужно извиняться, так это мне. Я хотел спровоцировать тебя, чтобы ты осознала серьезность положения, – помедлив, рассказал он. – Но хорошо, что мы выяснили, что ты можешь постоять за себя в критической ситуации, – легкая улыбка прокралась на его лицо, смягчив его выражение. – У тебя отличный захват.

Я рассмеялась против воли.

– Да уж, знала бы я, как у меня это вышло, может, смогла бы воспроизвести.

Молчание Гидеона подтверждало, что он со мной согласен. Ну, по крайней мере, лед между нами треснул. Он включил радио и начал переключать станции. Ни одна не отвечала его вкусам. Он энергично жал на кнопки, пока наконец не выключил радио совсем.

– Да пошло оно всё! – он яростно ударил по рулю. Я вздрогнула. – Чувствую себя марионеткой. Нам непременно надо понять, кто ты, блин, такая! Ненавижу, когда меня используют!

Я подавила саркастичный смешок, застрявший у меня в горле, и негромко произнесла:

– Добро пожаловать в клуб!

Мама была вне себя от радости увидеться с Гидди, который «вырос, ах, настоящим мужчиной». Так как я была не в настроении отрицать мамины двусмысленные намеки по поводу него или болтать о никогда не проводившейся экскурсии, я проглотила ужин так быстро, как могла, а затем забаррикадировалась в своей комнате. Там я с глубоким вздохом завалилась на кровать. Наконец-то одна. И даже тот факт, что снаружи за моим окном наверняка слонялся Гидеон и занимался своими телохранительскими делами, не мог испортить этот момент. Целый час я просто валялась и пялилась в потолок. Все, что случилось за последние дни, казалось таким нереальным, а теперь и собственная комната ощущалась как чужая. Бабушка всегда говорила, что иногда в путешествиях душе требуется гораздо больше времени, чтобы поспеть за телом. Поэтому иногда вы чувствуете себя не на своем месте, даже если приехали уже давно. Эти слова как никогда подходили к моему состоянию.

«Ну, хоть душа у меня есть».

Я еще раз прокрутила в голове события прошедших дней и все равно не пришла ни к какому выводу. Обычно в своей комнате я умудрялась так аккуратно разложить мысли по полочкам, что в результате получался набросок плана. Сейчас это не работало.

Всё так или иначе крутилось вокруг моего все-таки-не-папы. Он однозначно не был воплощением доброты. Так почему он воспитывал меня как дочь? Я что-то упускала. Раздраженная, я вернулась к исходному пункту. Когда все начало выходить из-под контроля?

Люциан.

Люциан, который охотился на «Омегу».

Люциан, который искал моего отца.

Люциан, который искал Танатоса.

Танатос.

С чего вдруг я не удосужилась задать вопрос, что это за Танатос? При этом я откуда-то знала, что это важно. Вероятно, это еще один праймус. А дальше?

Я решительно потянулась за телефоном. Мне не хотелось впредь об этом забывать, а что-то подсказывало, что так и будет, если я сейчас же этим не займусь.

С удивлением я взглянула на дисплей мобильника. На нем высветилось одно новое сообщение от «Феликса, приставучего соседа». Это имя я вбила в адресную книгу, чтобы предупредить себя саму.

«НАМ НУЖНО ПОГОВОРИТЬ. ФЕЛИКС».

Да что ж такое, на это у меня сейчас не хватит нервов. Я не стала отвечать и позвонила Лиззи.

– Привет, это я, – сказала я, когда она взяла трубку.

– У тебя все нормально? – нервно спросила она. «А все ли у меня нормально? Скорее нет». Но я знала, что она имела в виду, поэтому просто ответила:

– Эм, да, нормально.

– Гидеон с тобой?

– Он на улице и чем-то занят… наверно, – ответила я.

– Ага, ладно…

– Вы уже что-нибудь нашли в этих странных Хрониках?

– К сожалению, нет, – призналась она. – Но Джимми вовсе не так бесполезен, если ему не давать в руки оружие.

– Я так и думала.

После этого между нами повисла тишина. «Как до этого дошло?» Раньше мы всегда понимали друг друга с полуслова. Раньше у нас никогда не кончались темы для разговоров. Раньше нам никогда не было неловко. Раньше…

Лиззи громко выдохнула в трубку:

– Послушай, Ари, все это абсолютно неправильно. На самом деле эта история должна нас сплотить, но мы, наоборот, отдаляемся. И мне это вообще не нравится.

Я прекрасно понимала, о чем она говорила, но не знала, как на это реагировать.

– Я так радовалась, когда мне все-таки разрешили рассказать тебе про Плеяду, а сейчас у меня такое чувство, словно я тебя предала… Я не хотела. Пожалуйста, ты должна мне поверить. Когда я узнала о твоей тренировке, я сразу пристала к Гидди, чтобы тебе не пришлось заниматься одной и…

– Минуточку, так тебе она вообще была не нужна? – перебила я подругу.

– Нет, конечно. Я прохожу обучение на ученого. Это не имеет ничего общего с охотой. Мои родители тоже ученые, только Гидди захотел обязательно в подразделение охотников, – объяснила она, растрогав меня до слез. Лиззи ненавидела любые физические нагрузки, а к ним, сто процентов, относилось избивание друг друга кулаками. И даю руку на отсечение, что она возненавидела это еще сильнее, потому что Гидеон был тренером.

– Значит, ты там ради меня мучилась?

– Да, – уныло ответила она. Пришла моя очередь вздыхать.

– Лиззи, ты ведь меня знаешь. Я на тебя не злюсь. Просто для меня все это ново. Да, я понимаю, что тебе не терпится все мне показать, но дай мне немного времени. Я чувствую себя маленьким ребенком. И я… мне все равно здесь не место.

– А что, если тебе здесь самое место, ты, лапша раскисшая! – возмутилась она. – И всегда было! А что касается точной уверенности: честно говоря, ее тут ни у кого нет. Мой папа растерян. Плеяда в недоумении. И даже праймусы, которые с нами сотрудничают, не имеют ни малейшего представления, что ты такое. Но ты не должна никогда-никогда, ни на миг забывать, что твое место здесь. Поэтому Гидеон так взволнован. Он переживает за тебя. Мы вместе разберемся, что происходит. А за это время мы поработаем над тем, чтобы ты чувствовала себя рядом с нами комфортней, о’кей? Умоляю, не отталкивай меня!

Ее маленькая речь началась с недовольства, а закончилась мольбой. В этом вся Лиззи. Она была рядом со мной. Как всегда. Я не хотела отдаляться от нее, не хотела ее потерять. Она ведь была моей семьей.

– О’кей, – прошептала я, борясь со слезами. А потом я сражалась со своей сентиментальностью и страхом до тех пор, пока не смогла мыслить ясно. Я звонила не просто так.

– Лиззи, что тебе известно о Танатосе?