Юлия Диппель - Бессмертное пламя [litres]

– Да всё нормально. Ей же нужно как можно больше узнать о праймусах, – парировала Лиззи. – Как далеко ты продвинулся?

Джимми тут же окунулся в свою стихию. Он нес какую-то белиберду о программах, тэгах и методах сканирования. Он выражался очень подробно и обстоятельно, но я поняла только общий смысл. Короче говоря, он разработал для Лиги специальный метод, чтобы оцифровать полный архив Хроник и представить их более наглядно с помощью созданной им поисковой системы.

– Если хотите быть полезными, можете помочь мне вот с теми, – он махнул в сторону одной из колонн, которая, кстати, уже была наполовину опустошена. Я только сейчас обратила внимание, что на столах, креслах и на полу повсюду были разбросаны свитки.

– Просматривайте, есть ли в этих штуках что-то о проблеме Арианы, а потом приносите мне, чтобы я их отсканировал, – и он снова уткнулся в свой компьютер.

– И как, черт возьми, Джимми может тебе в этом помочь? – раздраженно прошептала я и показала на исписанные письменами ангелов пергаменты. – Я думала, он знает еще меньше, чем я.

– Фотографическая память, – пробормотала Лиззи и вытащила свиток, казавшийся не таким старым.

Джимми обладал фотографической памятью? Неудивительно, почему Плеяда завербовала этого маленького гения.

Я оглянулась и застала Джимми за тем, как он пялился на мою подругу. Быстро опустив моментально покрасневшее лицо, он, как обезумевший, забарабанил по клавиатуре.

– Праймусы просто так подпускают случайных прохожих к своим Хроникам? – меня это удивляло.

– На это только одному праймусу есть что сказать, и он был бы идиотом, если бы не воспользовался помощью Джимми, – пояснила Лиззи. – А Донни не идиот.

– А Донни это, простите, кто?

– К несчастью, она говорит обо мне, – донесся чистый, как звон колокольчиков, чужой голос. У меня чуть сердце не остановилось. От одного этого зала без начала и конца мне и так было не по себе, совсем необязательно кому-то еще и подкрадываться.

Похоже, Джимми отреагировал не лучше. Тихонько ойкнув, он выдал что-то вроде: «Ай, блин», нажал пару клавиш, и Бритни Спирс тут же притихла.

Я окинула взглядом незнакомца и обнаружила молодого мужчину с гладко выбритой головой. Его темно-оливковая кожа подсказывала, что он, скорее всего, был родом из северной Африки. Но если судить по одежде, его можно было бы отнести к Азии, потому что носил он нечто, очень напоминающее кимоно. На нем плавали два огромных карпа кои. Довольно неудачный выбор одежды, учитывая, что парень с его тонкими чертами и без того производил впечатление андрогина.

– Хотя я неоднократно напоминал Фелицитас, что мое имя Рамадон. И буду очень ей признателен, если она будет использовать именно его. Употребляя сокращенные имена, мы выказываем неуважение как тому, кто дал это имя, так и тому, кто его носит.

– Конечно, – буркнула моя подруга и села немного прямее. Такого поведения у Лиззи я еще не видела, тем более по отношению к парню в кимоно.

– Что касается тебя, Джеймс. – Джимми явно лучше перенес внимание Рамадона, чем Лиззи. Он на удивление бесстрашно выдержал его взгляд. – Мне казалось, мы достаточно подробно обсудили выбор музыки в моих помещениях?

Я посмотрела на Лиззи, одними губами произнеся слово «праймус». Она быстро кивнула и снова потупила взгляд.

– Но мы так и не пришли к единому мнению, Рамадон, – откликнулся Джимми. – Под классический рок я вообще не могу работать.

Мои брови взлетели к потолку. Этому непонятному египтянину в кимоно нравился классический рок?!

– Очень жаль, Джеймс. Даже музыке нужна душа. Но о вкусах, как известно, и к моему великому огорчению, не спорят. Поэтому в будущем, пожалуйста, пользуйся теми маленькими колонками, которые вставляются в уши.

Я все еще, округлив глаза, смотрела на Рамадона, когда его глаза неожиданно обратились ко мне. Внешне он выглядел младше нас, но в его взгляде было столько мудрости и жизненного опыта, что у меня на спине выступил холодный пот.

– Это тело происходит не из Египта, юная леди, – прохладно произнес он. – Оно родилось в Вавилоне. Кроме того, это не кимоно, а китайский ханьфу.

У меня упала челюсть.

– Ты читаешь мои мысли?

– Естественно. Я – Рамадон. – И, словно этого объяснения было достаточно, он сменил тему: – Значит, ты и есть та девочка с таинственной проблемой, которой тут занимаются Джеймс и Фелицитас, – это был не вопрос, а утверждение.

С самого момента своего появления Рамадон не сдвинулся ни на миллиметр, сейчас он склонил голову, как это обычно делали птицы.

– Фелицитас повезло, что меня порадовало знакомство с тобой. В противном случае ей бы пришлось иметь дело с серьезными последствиями. Никто не переступит порог крипты без моего разрешения. Она называется так не без причины.

Лиззи сделала вдох, чтобы что-то сказать, но Рамадон резко ее прервал:

– Не трать воздух, человеческая девочка. Я знаю твои мысли. Только из-за того, что меня не часто можно заметить, не стоит думать, что я не всегда здесь. Запомни это, если еще раз приведешь гостей в крипту.

Он поднял руку, и Лиззи внезапно исчезла. Никакого звука, никакой вспышки, никакого порыва ветра. Она просто пропала. Я подпрыгнула. Как он это сделал? Где она?

– Фелицитас снова в вашем мире, – ответил Рамадон на мой невысказанный вопрос.

– Он хочет сказать, что выставил ее за дверь, – пояснил Джимми, не выглядя серьезно обеспокоенным. Такое уже случалось?

– Дважды, если быть точным, – проговорил Рамадон.

– Не мог бы ты, пожалуйста, перестать, – огрызнулась я. Мне было наплевать на последствия. Пусть и меня выгоняет. Я и сама хотела уйти отсюда. – Мне не доставляет особенного удовольствия, когда кто-то бродит в моих мозгах. Может, крипта и принадлежит тебе, но вот это, – я постучала пальцем по виску, – принадлежит мне. Исключительно мне.

Вавилонянин в китайском ханьфу снова по-птичьи наклонил голову.

– Я раньше не смотрел на это в таком свете, – озадаченно пробормотал он. – Ты не хочешь поделиться со мной своими знаниями? Я ведь тоже поделюсь.

Ой, блин, до него и правда долго доходило.

– Но ведь не с каждым, верно? Ты же сам сказал, что никому нельзя приходить сюда без твоего разрешения, – я протянула руку и обвела ею просторный зал. Рамадон позволил себе коротко кивнуть.

– Тот, кто достоин и не несет опасности, будет принят здесь с распростертыми объятиями, – ответил он. Я тоже кивнула. Вероятно, менее величественно.

– Вот именно. И ни того, ни другого я сейчас не могу утверждать о тебе. Я тебя не знаю.

Этим я окончательно выбила его из колеи.

– Но я – Рамадон, хронист, хранитель знаний. Кто может быть достойнее, чем я?

– Может быть, ты такой и есть, но я тебя не знаю.