Анна Гаврилова - Капкан [litres с оптимизированной обложкой]

Совместный поздний обед, внимательные взгляды с его стороны, а с моей – попытка поговорить о чём-нибудь нейтральном, чтобы разбить неудобное молчание. А потом стремительный побег, чтобы не возвращаться по домам вместе – ведь живём-то на одной лестничной клетке, и путь один.

Чуть позже, где-то в районе ужина, на который я не пошла, позвонил Крам и сообщил, что в Тавор-Тин отправимся утром. После этого звонка чувство вины взвилось до небес.

Я пыталась посмотреть телевизор, перебрать немногочисленные вещи, бесцельно послоняться по квартире, но ничего не помогало. Там, внутри, сидела жуткая заноза, справиться с которой я не могла.

В итоге, когда за окнами окончательно стемнело, не выдержала – выложила из кармана мобильный, взяла ключи и вышла из квартиры. Заперла дверь, сделала несколько шагов и, остановившись у двери Нейсона, нажала на кнопку звонка.

Пару минут ничего не происходило, я даже успела решить, что никого нет, но потом замок щёлкнул, а дверь открылась…

– Привет, – выдохнула, понимая, что сказать то, ради чего пришла, будет очень трудно. – Ты один?

Нейсон, помедлив, кивнул.

– Можно войти? – спросила я.

Охотник сразу отстранился, а я переступила порог и прикрыла дверь. Потом, подумав, провернула барашек замка и, прислонившись спиной к стене, сообщила:

– Нам нужно поговорить.

Парень не ответил.

– Нейсон, нам… мы… – Я растерялась и зажмурилась на миг, чтобы собраться с духом. – То, что произошло в лифте, было ошибкой, и я не хочу, чтобы это повторилось.

Ответа опять-таки не последовало.

– Мы должны договориться, что подобного больше не будет. Мы не сможем держаться друг от друга подальше, потому что мы в одной команде, и ты меня тренируешь, и… В общем, это неправильно. Мы поступили ужасно, и…

Я снова запнулась – сложно говорить, когда на тебя смотрят настолько пристально и спокойно. Когда молчат, говорить ещё труднее, словно беседуешь сама с собой.

– Нейс, – выдохнула я требовательно.

Парень наконец перестал изображать статую и ответил:

– Чего ты хочешь, Лирайн?

Разве я не сказала?

– Хочу, чтобы ты пообещал, что подобного больше не повторится.

Я верила. Нет, я в самом деле верила, что он согласится, вот только… Нейсон отрицательно качнул головой.

– Ни за что.

Я застыла, уставилась непонимающе, а охотник продолжил после паузы:

– Я не откажусь от тебя, Лирайн. А пообещать могу лишь то, что буду использовать любую возможность.

Заявление ошарашило настолько, что я потерялась. Сам Нейсон продолжал стоять напротив с самым спокойным видом. Он не издевался и не насмехался, просто ждал.

– Но… – когда дар речи вернулся, попробовала возразить я.

Охотник перебил:

– Можешь спорить, только моего отношения это не изменит. Я бредил тобой три года, Лирайн, а когда решил, что всё прошло, ты опять ворвалась в мою жизнь. Теперь всё. Дороги назад нет.

Я онемела снова. То есть Нейс меня узнал? Он… он… Но он ничем своё узнавание не выдал!

– Когда ты?.. – начала я и опять запнулась, но меня поняли и даже ответили:

– Сразу, малышка. Сразу, как только ты вошла в тот подвал.

– Но там было совершенно темно! – попробовала схватиться за соломинку я.

– И что? Я вижу в темноте очень даже неплохо.

Вот теперь уголки его губ дрогнули, а я поняла, что попала. Разум взвыл, что нужно бежать, причём немедленно, но…

– Ты… ты должен был сказать, что узнал!

– Должен? – в голосе охотника прозвучали нотки возмущения. – А ты сама ни о чём не хотела рассказать? Про тот случай, например?

Я потупилась, чувствуя, как эмоции скручиваются в тугой жгут торнадо. Давно понимала, что нужно признаться, но как-то не получалось, а теперь… Впрочем, стоп. Уж не намекает ли Нейс на то, что молчал, чтобы скрыть мою ложь?

Я задала вопрос вслух, и охотник отрицательно качнул головой – теперь он по-настоящему веселился.

– Лирайн, – позвал Нейсон, и я, опомнившись, всё же потянулась к дверной ручке…

Но разум был прав, бежать следовало раньше. А лучше вообще на пороге его квартиры не появляться. Просто Нейс… он действительно не собирался отступать.

Плавный шаг навстречу, ещё один, и я оказалась прижата спиной к той самой двери. Шею щекотнуло горячее дыхание, а ладонь охотника легла на талию и, ловко скользнув под ткань футболки, сразу устремилась вверх.

Оттолкнуть? Не среагировать? Нереально. Проще взлететь без крыльев или выпить море.

Я застонала и выгнулась навстречу прикосновениям, а тот, по кому сходила с ума бесконечных три года, наклонился и накрыл поцелуем рот.

Увы, но разум, как и в прошлый раз, оказался бессилен. Стоило ощутить вкус этих пленительных губ, и я забыла обо всём. Я ответила на поцелуй, а собственные руки потянулись, чтобы обвить шею и удержать, если Нейс попробует отстраниться. Что угодно, только бы оставался рядом. Здесь. Со мной. Сейчас.

Но охотник отодвинуться не пробовал, наоборот, прижимал всё крепче. Так, что могла ощутить и жар, и силу его тела, и… силу желания, которая вопреки приличиям не смутила, а окончательно свела с ума.

В какой-то момент, когда пальцы Нейсона расстегнули застёжку лифчика, а ладони легли на грудь, я со всей чёткостью осознала, что никуда не уйду до тех пор, пока не случится то, чего со мной ещё никогда не было.

Впрочем… меня и не собирались отпускать.

Ещё один долгий-долгий поцелуй, и охотник легко подхватил на руки. Квартира-студия тонула в полумраке, но света пары ламп было достаточно, чтоб разглядеть, куда меня несут…

Зона спальни располагалась в самой дальней части и была частично скрыта за стеклянной перегородкой. В голове мелькнула горькая мысль, что совсем недавно на этой кровати, в тех же объятиях нежилась Иста, и… нет, ничего не изменилось. За исключением того, что я признала себя самой отвратительной девчонкой из всех.

А Нейс… уж о чём, о чём, а об этом охотник точно не думал. Аккуратно уронив на покрывало, он стянул с меня несчастную футболку, отбросил давно расстёгнутое бельё и припал губами к груди. Он ласкал и дразнил, а я выгибалась, даже не думая просить пощады.

Лишь когда Нейс занялся джинсами, прошептала:

– У меня… я… ещё никогда.

В затуманенном взгляде парня мелькнуло понимание, но остановиться он не пробовал. Только поцелуи стали нежнее, а в прикосновениях появился какой-то особый жар.

Небольшая заминка, связанная с необходимостью достать и вскрыть контрацептив, и я поняла, что ни о чём не жалею. Это по-прежнему было абсолютно неправильно, только поступить иначе я не могла.

Медленные горячие движения, сладкие поцелуи, и мой мир плавно перевернулся с ног на голову и обратно. Он завращался, рухнул в пропасть, разбился на осколки и вновь собрался в сложный мозаичный узор. Он оглох и онемел, но тут же вновь наполнился звуками – дыханием, стонами, шёпотом…