Александр Харламов - Время ведьм [СИ]

— Который у нас есть… — добавила за него Янка, махая перед носом бдительного сторожа красной пластиковой корочкой.

Охранник придирчиво ее осмотрел, держа нас на всякий случай в поле зрения, потом хмыкнул и отдал обратно, опустив двухствольное ружье.

— Прошу прощения, пани Красовская…Сами должны понять, что у меня такая работа. Сил уже никаких нет! Каждый день кто-то шляется по стройке, будто им медом тут намазано! А здание, между прочим, находится в аварийном состоянии! А молодежь ломится селфи сделать…

— И что же вы по ним стреляете? — я кивнул на ружье, покоящееся в его мощных руках.

— Да что вы! Оно солью заряжено…Если только для острастки, — смутился сторож. — Что вы хотите осмотреть?

— Нам бы все… — начала Красовская, но охранник ее перебил.

— Все посмотреть не выйдет! Верхние этажи остались практически без лестничных пролетов. Добраться туда трудно, можете посетить главный зал и комнаты на втором…

— Но… — возмутилась журналистка.

— Конечно, мы так и сделаем! — подхватил я, увлекая Яну на территорию. Споры бы так и так ни к чему бы не привели, а если Красовской в голову что-то втемяшится, то никакие запреты ее не остановят.

— Аккуратней там! — посоветовал нам вслед сторож, скрываясь в своем вагончике.

— Мерзкий тип! — фыркнула Яна.

— Это потому что не разрешил заходить на верхние этажи?

— Потому что он ни разу не взглянул на мои коленки, — засмеялась она, взглядом указывая на красивые длинные ножки, обтянутые тонким капроном и оголенные до самых интимных пределов.

— Может ты не в его вкусе? — предположил со смехом я, помогая ей перебраться через поваленное старое дерево, распиленное на длинные столбики.

— Такого не может быть! — самодовольно заметила Красовская.

Под ногами хрустел битый крипич, вперемешку с лопнувшим шифером. Обширный двор был усыпан строительным мусором и прочей ерундой, копившейся в заброшенном здании годами. Сейчас люди Заславсского понемного разгребали эти завалы, но ходить все равно было еще трудно.

Вблизи сооружение было еще мрачнее, чем издалека. От черных оконных провалов, поросших мхом в прошлом величественных ступенек тянуло запустеньем и унынием. Я вдруг ощутил сладковато-приторный запах ладана и свежей…

— Тут пахнет смертью, — замер я, ступив на одну из первых ступенек. Янка замерла, вопросительно на меня взглянув. Со временем она привыкла полностью доверять моим ощущениям, особенно после истории с Книгой Судеб.

— Чем?

— Тут кто погиб совсем недавно… — я огляделся, сделав шаг в сторону. От запахов кружилась голова. Перед глазми резко возникла картинка, быстро приближающейся земли, потом удар…и темнота. Остался только запах крови и смерти. — Это здесь случилось…

Я нагнулся и несколькими движениями разгреб наваленный шифер. На потемневших от времени ступеньках четко выделялось свежее бордовое пятно.

— Дворкин, пять дней назад с «крыши мира» свалился подросток. Об этом писали местные газеты и моя в том числе. Он делал селфи, соскользнул с края парапета и упал вниз, — нахмурившись, пояснила Яна.

— Все было не так… — покивал я головой, расстирая между пальцами запекшуюся кровь. — Его толкнули вниз. Он не хочет, чтобы тут кто-то был…

— Сашка, если ты хочешь меня напугать, то у тебя все получилось! — зябко поежилась Яна, переступив на своих шпильках с ноги на ногу. — Кто он?

— Пока не наю… — пожал я плечами, вставая с корточек, напряженно оглядывая окна здания. — Но он здесь и он очень силен!

— Пойдем домой! — предложила Яна. Весь ее журналисткий задор угас. Мое серьезное лицо убедило девушку, что под «крышей мира» нам делать нечего. — Я найду себе новую тему для репортажа, а ты для своей книги.

— Надо проверить, — я легко взбежал по замшелым ступенькам и ступил под своды «бутусова дома». Вверху ярко светили звезды, желтела почти полная луна. Чужая энергетика, враждебная царила в этом доме. Все его стены были пропитаны ненавистью, злобой и стойким запахом крови. Позади меня тяжело дышала Красовская.

— Ты что-нибудь еще чувствуешь?

— Да, — кивнул я, не отрывая взгляда от лестницы, ведущей на второй этаж, на котором и находилось то, что столкнуло парня с крыши и пугало меня.

— И что это? — осторожно уточнила Яна.

— Ненависть! В этом доме живет нечто, которое ненавидит меня, — испуганно заморгав, повернулся к подруге, сбрасывая оцепенение, нахлынувшее на меня от окружающих меня эмоций. Я расстерялся. В этом мире осталось немного магических сил, которые ненавидели меня с такой силой. Вышицкий навсегда исчез в Зазеркалье, а Бес погиб от руки моей тещи. Так что врагов у меня почти не осталось…Только тут явно оущущалось что-то древнее, могучее, будто я чем-то очень сильно насолил этому товарищу.

— Ненавидит тебя?! — изумилась Янка, облегченно вздохнув. Она явно повеселела после моих слов. — Кто тут может жить в этой развалюхе? Да к тому же, еще и ненавидеть тебя, Дворкин? Глупости какие…Давай поднимемся наверх, я сделаю несколько снимков для репортажа, а потом спокойно поедем домой.

— Давай, — выдавил я из себя, стараясь придать своему лицу невозмутимый вид. Ощущение, словно кто-то мне нагло пялится в спину и следит за каждым нашим шагом в этом здании не отпускало…

Яна повела меня на второй этаж. Со времени начала века, даже после того, как тут поселилил метеорологов, он ничуть не изменился. Коридор, ведущий в большую залу, больше напоминал длинный пенал в обычной хрущевке, но почему-то на стенах не осталось ни следов краски, ни следов обоев. Только разруха и подростковые наскальные шедевры, вкупе с выпирающей кирпичной кладкой.

— А ты уверена, что тут жили метеорологи? — уточнил я.

— По крайней мере так пишут в архивах, я уж, извини, это время не застала! — улыбнулась Красовская, решительно шагая по коридору с множеством дубовых дверей с облупишейся краской.

Решил заглянуть в одну из них. Пусто…Видимо предприимчивые харькочане отсюда вынесли все, что только можно было вынести почти сразу же после революции и после расселения ученых. Следующая комната так же была пуста.

И зачем Заславсскому это странное здание.

Сердце забилось сильней. Виски сдавило, будто огромным прессом. Я охнул и со стоном схватился за голову.

— Дворкин! — Янка бросилась ко мне, подхватив меня, сползающего по стене на пол, под руки. — Саша…

— Секунду…

В глазах все заволокло кровавым туманом. В его красных клубах заметались какие-то тени. Голос Красовской стал слышен, как будто издалека. Она пыталась меня привести в чувство, хлопала по щекам, рыдала, но я полностью сосредоточился на картинке, возникшей у меня в голове.

Пожар. Языки пламени лижут дорогие портьеры. С грохотом падает люстра. Слышится отчаянный женский визг и частые выстрелы. Крепкий мужчина в кожаной куртке бежит наверх, сюда, на второй этаж. Я слышу его мысли, чувствую, как бьется его сердце. Он боится опоздать, не успеть…