Александр Харламов - Орден Ненависти [СИ]

Я поняла, что если не спрячусь или как-то не отмахнусь от них, то они пронзят меня насквозь. Подалась назад, но уперлась в собственный стул, хотела уйти в сторону, но взгляд Ксении неожиданно приковал меня к месту. Это конец! Сердце испуганно сжалось и спряталось где-то в пятках.

— Энсендио, — я выкрикнула эти слова по наитию, даже не представляя, что они означают. Мне просто хотелось жить. Но вдруг с потолка, который до этого момента был вполне нормален, полился самый настоящий Ниагарский водопад, потушивший капли энергии.

— Она и правда, сильна! — хриплым голосом заметил начальник отдела, прикурив дешевую сигарету.

— Отразила атаку двух магов! — закричал Максим, подпрыгнув от возмущения на своем месте. — И это без подготовки? Да она маг высшей ступени!

— Я бы не стал торопиться, Максим, на вашем месте… — спокойно заметил Василий. — Необходимо пройти обучение, сдать несколько тестов.

— Какие тесты? Она нам нужна! — Максим вскочил со своего места.

— Это мы определим вечером, а сейчас выйдете оба! — грузный Александр Викторович сказал это так, что подчиниться ему захотелось в тот же момент. Я поплелась к двери, сзади меня догнал Максим.

— Постой! Они не понимают…

— Брось, пускай развлекаются, — я устало оперлась о стену, услышав за дверью в «Тринадцатом отделе» возмущенные голоса. У меня не осталось никаких сил. Я очень хотела домой и спать, спать, спать… Эти показательные выступления отняли у меня слишком много энергии. Закрыла глаза, а потом неожиданно вспомнила:

— Постой, а если Неелова — это волшебница, Вася — вампир, шеф — маг, то кто тогда ты?

Максим замялся на секунду, то ли не зная как мне объяснить свою профессию, то ли стесняясь ее.

— Я воин…

— Они все воины! — горячо возразила я.

— Я борюсь с демонами…

— А они тоже не сказка? — глаза мои расширились от удивления. Усталость куда-то ушла, уступив место журналистскому азарту.

— Они тоже есть… И их больше, чем всех остальных, — голос Переверзева, немного грустный, но уверенный, успокаивал, заставляя забыть обо всем. А глаза? Его глаза были почти напротив моих. Они пылали огнем. Мне показалось, что я даже заметила в них пламя. Я слышала его горячее дыхание. Ощущала пылающий жар его тела. Была уверена, что сейчас он чувствует тоже самое. Ну же… Он попытался отвернуться и отойти к другой стенке. Ну уж нет! Я резко схватила его за руку и повернула к себе. Губы его коснулись моих. Его крепкая грудь моей. Сердце ухнуло вниз. Голова закружилась… Он меня все-таки целовал!

Холод… постоянный холод, пронизывающий до костей. Тело мокрое, натруженное после долгой утомительной работы, отказывается отдыхать. Поясницу морозит, и Андрей непрерывно шевелится, а усталость чугунной тяжестью перекатывается в плечах.

Барак, построенный из грубо сколоченных досок, продувается насквозь. За неплотно прикрытой дверью завывает вьюга, заметая в щели крупицы белого колючего снега. От дыхания сотни глоток становится теплее, но лишь на время, потом мороз снова добирается до незащищенного тела и пробирает до мурашек.

Андрей оперся о нары головой и смахнул пот со лба. Каменоломни, в которые его отправили славились во всей Сибири своим жестким режимом. Троих беглецов за недолгий месяц, который он провел тут, принесли от зоны отчуждения с порванными глотками. Собаки неистовствовали. Конвоиры были не в меру жестоки, за дело и нет охаживали плетками до первой крови. На холоде раны и рубцы покрывались коркой, но из-за влажности не заживали, а тихонько гнили под ней.

Впервые за долгое время, Андрей пожалел о даре, которым его наградила баба Галя. Он им научился управлять. Теперь неконтролируемые вспышки гнева были редкостью. Изредка, парень пользовался своими способностями, лишь только для того, чтобы разнообразить свой скудный рацион ссыльного, да полечить раны от плетки надсмотрщика на спине. Все остальное время он был такой же как все. Обычный работяга, попавший сюда за свои уголовно наказуемые деяния.

Уголовников на каторге было мало. Едва ли наберется четверть всех арестантов. Остальные политические. Вечно о чем-то шушукающиеся по углам. Что-то переписывающие или читающие. С ними Андрей старался держаться нейтрально. Не воевал, но и в друзья однопартийцы не набивался. А вот с настоящими зеками конфуз вышел уже на первой неделе.

Почему-то молодой вор по прозвищу Пшонка решил, что новеньким молодым парнем можно помыкать, заставлять делать всю черновую работу, а то и сделать его Машенькой, но не тут-то было…

Когда ночью к его нарам ломанулись трое приспешников Пшонки, Андрей был наготове. Он даже не стал преображаться. Просто лишь поймал тугую волну энергии, скользящей к нему теплым ручьем от нападавших. Одного он отбросил в стену барака с такой силой, что тот тут же сломал себе позвоночник и захрипел, дергаясь конвульсивно в предсмертных судорогах. Второму прокусил руку насквозь. Андрей в тот момент поймал себя на мысли, что ему нравиться вкус человеческой крови на губах. Он с упоением облизнулся и бросился на третьего, нерешительно замершего у его нар.

— Эй, оставьте его! — окликнул Пшонка последнего своего человека, не обращая внимание на отчаянный рев своего товарища, убаюкивающего свою раненную руку в ногах облитого с ног до головы кровью Андрея. — Это наш человек, бродяга! Такой себя в обиду не даст.

С этими словами Пшонка подошел к парню поближе и опасливо протянул руку.

— Меня Пшонкой кличут.

Немного помедлив, Андрей руку все-таки пожал. Хотя если победили бы люди вора, то тот с удовольствием сплясал бы на его костях.

— Андрей… — представился он.

— Будет кто обижать… Мужика там или политические, обращайся! — он подмигнул приветливо и величественно прошествовал в свой угол.

Андрей растерянно потоптался на месте и прилег обратно на жесткие нары. Тело приятно ныло от прилива энергия. Секунда! И он же мирно спал, мечтая лишь о том, чтобы его «десятка» пролетела, как одна ночь.

Но это было с уголовниками. Их на каторге было мало и держались они особняком. Основу контингента составляли политические. В основном большевики, которые в свой круг чужих не принимали и держались отстраненно.

В одно ранее зимнее утро, политические неожиданно зашевелились. И это событие не укрылось от пристального взгляда Андрея. Они стали чаще собираться друг с дружкой, о чем-то шептались, и кажется, даже готовились к какому-то торжественному событию. Андрей старался не вникать в их проблемы, лишь однажды краем уха прослышал, что главный среди политических по кличке Воля готовится накрыть великолепный стол в честь высокого гостя, который явится завтра к ним с Большой земли. Что это за гость Андрей не разобрал, пропустив информацию мимо ушей.