Анабель Ли - Ежу понятно, а мне – нет!

С понедельника потянулись учебные будни. Приятным сюрпризом стало то, что каждый вечер, начиная с пятницы, когда я приходила в комнату, на столе меня ждала корзинка с вкуснятиной. Это ж надо, как шэйди моей речью прониклись.

После пар в понедельник сходила к Ланд Гри, он сказал, что очень доволен моими успехами, и мы вообще можем более не заниматься. Странный он какой-то. Одно занятие всего было, и всё. Мне это показалось подозрительным, но спорить с ним не хотелось; в моем сознании на нем было клеймо предателя и коварного искусителя, поэтому часто видеть я его и не рвалась. До факультатива с лордом Кором был еще час, поэтому сходила в библиотеку и взяла книгу о шэйди для домашнего чтения. В сумку она ко мне не влезла, пришлось в руках нести. Зайдя в кабинет Нахала, удивилась: его тут почему-то не было.

Наученная горьким опытом (меньше знаешь – крепче спишь), решила не глазеть по сторонам и примерно присела на краешек кресла. Раскрыла книгу о шэйди. Как ни удивительно, иллюстрация прилагалась: хоть животные и невидимые, их внешний облик был известен. Очень миленькие, похожие на кузнечиков создания с четырьмя парами лапок.

– Присматриваете нового питомца, Корф?

Я чуть не подпрыгнула, но книгу захлопнула.

– Нет, я просто, пока ждала, решила почитать.

– Похвальное рвение к знаниям. Меня тут осенило: вы в пятницу случайно не про эмоциональные связи с животными интересовались? – лорд Кор подошел поближе и смотрит так странно, как будто в самом низменном подозревает.

– В некотором роде люди ведь тоже животные – надеюсь, анатомию и биологию в этом мире в школе изучают?

– Вы считаете себя животным? – черные брови поползли вверх.

«Нет, но вот тебя уж точно считаю». Я откашлялась:

– А вы себя нет?

– Я считаю себя магом, Корф, и вам советую мыслить в том же направлении, – странно покосился на меня он. – Ваша любовь к животным похвальна, но не переусердствуйте. Как бы вам сказать… Особи разных видов обычно несовместимы при скрещивании.

Господи, я не собираюсь ни с кем скрещиваться.

– Я это понимаю. А как насчет особей из разных миров?

– У вас есть какие-то конкретные предложения? – и ухмыляется, зараза. Он что, флиртует? Хотя, такие, как он, не умеют, наверно… Придется отвечать буквально.

– Ну, например, лаватэрец и мианец полюбили друг друга. В том смысле, как вы это понимаете: сначала эмоциональная привязанность, потом физиологический акт. Что будет? – надеюсь, доходчиво объяснила.

– Думаю, ничего не выйдет: особи должны быть разного пола, – ответил Нахал. Либо он пытается шутить, либо флиртовать, при любом раскладе как-то подозрительно.

– Конечно, разного, я это и подразумевала, – стрельнула я в него хмурым взглядом. – Так как?

– В таком контексте всё в порядке: несмотря на некоторые внешние отличия, физиология идентична. Физиологические акты между представителями разных миров возможны и имеют место быть довольно часто.

– И эмоциональная привязанность? – странный какой-то, говорил же в пятницу, что это неразрывные компоненты.

– Как же без нее, – к этому моменту он уже стоял у моего кресла. Мне сделалось некомфортно: ну что он приполз? Стоит, лишает меня душевного равновесия.

– Так что, Корф, что вы там себе надумали? – наклонился он ко мне. – Какие-то идеи возникли, мысли? Поделитесь.

– Я вот думаю, что флиртуете вы как-то топорно.

Меня резко подняли за плечи.

– Топорно? – то есть то, что флиртует, он не отрицает. Ах нет, спохватился таки: – Что делаю?

– Я не то хотела сказать, это вы так шутить вздумали, неожиданно, я не знала, что вы умеете, – господи, ну что он так гневно пыхтит.

– С чего вы взяли? – так и не отпускает, зараза.

– Ну, вы раньше не шутили ни разу, – нет, я что, не права?

– Вы зачем меня в пятницу спрашивали про акты? – плечи отпустил, на шаг отступил. – Что-что?

– Я спрашивала в пятницу не про акты, а про полигамные браки и исключительно из благих побуждений. Сегодня вы сами начали про скрещивания видов, юмор у вас какой-то непонятный. Я всё пытаюсь логику отследить, – господи, лучше бы я в пятницу молчала, теперь он никогда не забудет.

– Что за благие побуждения? – он отошел еще на шаг.

Делать нечего, скажу. Сам довел, как могла, щадила.

– Дамочку вашу видела с другим, не знала, как вам сказать, чтобы не сильно расстроить, – ну вот, свершилось, попыталась ретироваться. Занавес – аплодисменты, отползаю к двери.

– Стоять! – схватил меня за локоть, – Какую дамочку?

У него их что, много? Вроде сказал, что полигамные отношения ни в чести…

– Леди Фа Лем, знаете такую? – интересно, он может меня ударить в приступе гнева?

– С чего вы взяли, что нас что-то связывает? – опять он своим взглядом сверлит. – Сдается мне, вы опять куда-то влезли.

– Я просто книжку у вас дома видела, подписанную от нее к вам в очень теплой форме, – опустила глаза. – А потом я увидела, как она с лордом Ланд Гри на столе… – наверно, про стол я зря начала, – хм… целуется, мне вас так жалко стало, – надеюсь, он не будет спрашивать, при каких обстоятельствах я парочку застукала.

– Какую книжку? – он хоть слышал, что я сказала? Наверно, это от стресса, я слышала, такое бывает при нервных потрясениях, что человек не хочет фокусироваться на главном и уточняет ненужные детали.

– Там было написано: «С любовью Рану от Фа Лем», небольшая такая книжка про артефакты, ее Красавчик написал, – боже! Хлопнула себя ладонью по губам, но поздно, уже услышал.

Рискнула глянуть на его реакцию – больно тихий какой-то. Губы поджал, раскраснелся. Тут до меня дошло, что он еле сдерживается, говорила мне мама молчать в таких ситуациях – прибьет ведь.

Тут я аж подскочила от неожиданности, как он просто взял и расхохотался. Смотрю, не верю своим глазам… Почему-то стало обидно. И что он вцепился в мой локоть – синяки же останутся.

– Корф… ну вы… Корф, – всё смеется, не успокоится. – Интересно, а лорд Кир Дан в курсе о вашей высокой оценке его внешних данных? – и опять смеется.

У меня на глазах выступили слезы. Вот зараза, я так за него переживала, ночами не спала, а он ржет. Начала всхлипывать. Вообще на меня не похоже, что я раскисла. Зато теперь я знаю, что он умеет смеяться; если не испытывает эмоциональных привязанностей, так хоть смеяться умеет. Глаза опустила, поскольку пара слезинок предательски покатились по щекам.

Вдруг Нахал обхватил мое лицо своими руками и повернул к себе:

– Не реветь, Корф! – и смахнул мне слезинку подушечкой большого пальца. Почему-то плакать захотелось еще сильнее, в глазах помутнело, хорошо хоть не смеется больше. – Корина, не реви, я… ценю твою доброту, – опять смахнул слезинки. – Слышишь, ты молодец, спасибо.